вернулся в Москву на мою защиту осенью. Обучение окончилось, вопрос о дальнейшем развитии наших отношений встал ребром. Я сделала визу невесты и на три месяца уехала к Леше. Мы впервые жили вместе как пара в одной квартирке.
Эти три месяца были самыми сложными в наших отношениях. Леша не хотел расставаться с имиджем студента-холостяка. Ему было 27 – слишком рано, по местным меркам, для женитьбы. Чтобы вы понимали масштаб трагедии, поясню: в Германии вам до 25 лет выплачивают «детские деньги» – специальное пособие от государства. До 25 лет, Карл!
Кроме сложной учебы в магистратуре Леша играл в панк-группе и был президентом Клуба дебатов в своем университете. Жена плохо вписывалась в эти планы.
Ситуацию усложнял местный загс, сотрудники которого морочили нам голову, каждый раз заставляя готовить все новые и новые документы. Это стоило денег и нервов.
Мне было очень грустно, одиноко и больно. Моя прошлая жизнь казалась такой веселой – студенческие вечеринки, журналистские встречи, близкие и друзья, московские радости… Здесь все было наоборот: Леша жил полноценной жизнью, а я чувствовала себя обузой.
Мне не хватало адекватной поддержки от людей, которые уже прошли этот сложный период. А я так в этом нуждалась! Мне не хотелось огорчать родителей, а советы друзей из России не помогали делу, ведь они не были в моей шкуре, хотя хотели помочь.
Мой жених снимал крохотную квартирку-студию в старом доме у вокзала. Из окна я видела кирпичную стену дома напротив и бесконечные вереницы марокканских семей, заходящих и выходящих из подъезда.
В квартире стоял водонагреватель, но горячая вода быстро кончалась. Приходилось умываться и мыть посуду в холодной.
Вишенкой на торте стала лысая бомжиха, которая каждую ночь с криками пробегала под нашими окнами. Она будила всю округу, но ей ничего не делали – душевнобольная, что с нее взять?
Иногда я ей завидовала. В это трудно поверить, но в чем-то она была очень счастливым человеком. Могла делать что хочет, орать и выражать эмоции, свое недовольство. У нее было социальное жилье и парень – странный малый в затасканном спортивном костюме. Они иногда гуляли с немецкой овчаркой возле нашего дома, и я думала, что, в общем-то, это не самая плохая жизнь. Хоть собака есть.
Мне не хватало информации об окружающем мире. У Леши не было ни времени, ни желания мне что-то объяснять. Сказка о заморском принце закончилась. А реальность заключалась в том, что я должна была сама выбираться из своего болотца страхов и отчаяния. Или уехать.
Я ничего не понимала, не могла общаться с друзьями своего парня и чувствовала себя выброшенной на берег рыбой. Мне страшно не нравился немецкий, я скучала по Москве и часто впадала в депрессивное состояние.
Маленький европейский городок был чудо как хорош. Сказочный, будто с картинок из детских книжек. Но он был абсолютно чужим и очень
