своего помощника его позвал глава администрации Александр Волошин. «Он тогда отличался от всех остальных крайне небюрократическим видом, был похож скорее на дизайнера, чем на чиновника, – говорит политолог Глеб Павловский. – У него много ярких качеств. Он всегда сам определял идею и концепцию самой работы, сам придумывал элегантные решения». Один из пиарщиков, хорошо знавший Суркова в конце 1990-х гг., говорит, что тот «не понимал, что такое договариваться, и привнес в политику методы, которыми успешно пользовался в бизнесе. Этих методов было два, и оба простые и эффективные: либо человека надо сломать, либо купить. Сразу деньги в конверте – и все».
С этого момента началось превращение Суркова в главного кремлевского идеологического манипулятора. Об этом Суркове говорить в открытую боятся почти все, кто с ним соприкасался в бизнесе и политике и до сих пор от него зависит. Ссориться не хотят: отмечают, что он злопамятный и жесткий, не дай Бог стать его врагом. Если кто-то когда-то его чем-то обидел, он может крепко насолить человеку.
Деятельность Суркова в администрации президента была больше всего похожа на труд садовника. Начиная с 1999 г. он усердно и не без удовольствия превращал дикий лес в декоративный садик, взращивал систему управляемой демократии, следил за ее развитием, поправляя там, где считал нужным, и безжалостно отсекая ненужные ему ветви.
«Его (Суркова. – Ред.) щупальца, паутина, которой он оплел сегодняшний культурный и политический мир России, так или иначе касается каждого. Мало кто так активно, мощно и странно влияет на сегодняшний контекст», – заметил тогда писатель Александр Проханов.
Сокращение политических партий до минимально возможного числа, приведение организаций, которым разрешили так называться, в режим максимальной управляемости, деполитизация всей прочей общественной жизни, установление нового формата работы с региональным начальством. Парламент не место для парламента, постепенное упразднение всюду, где можно, прямого голосования (в этой связи много говорили об отмене губернаторских выборов, однако вместе с ними в историю ушли думские одномандатники, а всю вторую половину нулевых еще и выборы мэров тихой сапой той же дорогой направились). Все, что происходило, настолько ассоциировалось с Сурковым, что казалось: без него все развалится практически мгновенно.
Понадобился в 2003 г. блок «Родина» – соответствующие подразделения администрации президента стимулировали сбор идеологически разношерстной компании в победоносную избирательную машину. Стала «Родина» слишком живой и самостоятельной – ее расчленили и убрали с политического поля. Понадобилась правая партия – «модерировали» формирование «Правого дела». Выяснилось, что пока оно не очень нужно, – зарегистрировали, но заложили такую систему управления, что ни одного политического действия эта партия предпринять не могла. Таких примеров, не обязательно связанных именно с партийным строительством, множество. Ни один общественно-политический
