бабки в сарафане с незамысловатой надписью «Хранцуз! Зачем тебя чёрт занёс на Русь?» энергично распространялись московским правительством и повсеместно продавались на рынках и площадях столицы. Публичное чтение газет и патриотических афиш Ростопчина возле Гостиного двора (купцы были самыми большими охотниками до новостей) и на Болотной площади сопровождалось их коллективным обсуждением, которое зачастую выливалось в яростные споры, однако общий вывод был един: Москве несдобровать! Сия расхожая мысль, разносимая стоустой молвой, вкупе с невероятными толками и откровенными небылицами про французов – чудовищ с широкой пастью, огромными клыками, медным лбом и железным телом – свободно гуляла по Первопрестольной.
Слух про воздушный шар с гондолой, спрятанный на Мамоновской даче, с помощью которого неприятеля закидают ядрами и гранатами, был не менее популярен и пользовался доверием среди образованного класса. Сам Ростопчин свято верил в чудесные возможности шара и щедро отпускал на него казённые средства. Царь и Кутузов также интересовались его строительством. Слухи слухами, но ни оптимистичные заверения Ростопчина, ни его афиши с карикатурами, ни прочие известия, якобы полученные из первых рук, не могли изменить умонастроения столичных обитателей. Как свидетельствовал современник: «Кому было куда ехать, те уезжали. Дворяне потянулись в свои дальние поместья, купцы сворачивали торговлю и вывозили товары, фабричные и ремесленники покидали работы и расходились кто куда, лишь бы подальше, лишь бы не попасть в плен к неприятелю»26. Извечный вопрос для русского человека «Что делать?» решало его православное соборное сознание. Оставить душу незапятнанной и, уничтожив нажитое, уйти, не замарав себя общением с врагом Отечества, или же остаться и попытаться сохранить имущество? Спасти вечную и нетленную душу или уберечь собственность? Компромисс его сердце принимало тяжко…
Бородино и появление в городе многочисленных подвод с ранеными дало новый могучий импульс к исходу из него жителей. В одну сторону, в основном по Владимирскому тракту, тянулись бесконечные ряды экипажей с выезжавшими из Москвы, с другой, по Смоленскому, ввозились в Белокаменную раненые при Бородине. Вместе с ними в Москву приезжали денщики для закупки разных вещей для своих господ и немедля становились главными распространителями новостей, большей частью малоправдоподобных. Не будучи фронтовиками, они ничего или мало что знали, однако с удовольствием принимали подношения, брали деньги на чай и водку, после чего врали очертя голову. Москва день ото дня пустела, людность её уменьшалась, городской шум утихал. У кого не было лошадей, уносили на себе своё имущество или закапывали его в землю27. По указанию Ростопчина эвакуировали Оружейную палату и Патриаршую ризницу, из Казначейства и иных общественных хранилищ вывозились деньги и ценности, а из присутственных
Из дневника Александра Рязанова «Воспоминания очевидца о пребывании французов в Москве в 1812 году». М., 1862.
См. дневник Александра Рязанова.
