дверь, и вошел Генка Черняк, вымахавший почти под потолок, только худющий очень. За ним коренастый крепыш Венка Пигусов. Болельщиков стало еще больше.
– Шах тебе, и мат! – наконец объявил дядя Митя и рубль исчез в его бездонном кармане штанов. Шереметьев разочарованно вышел из-за стола, уступая место следующему, но желающих рисковать своим трудовым рублем больше не оказалось.
– Давай на щелбаны? – предложил, было, Николай, но желающих подставлять свой лоб и срамиться, тоже не было.
В это время прибежал посыльный и выставил на стол три бутылки вина.
Компания оживилась.
– Ну, так что, ахнем по стаканчику. За тех, кто не вернулся из боя? – как всегда многозначительно произнес дядя Митя, оглядывая молодежь.
– За вас, за фронтовиков! – поднял стакан Виктор Шереметьев.
Приняв по стакану красненького, мужики повеселели. Молодежь тоже приобщалась ко взрослой жизни, но после старших, как положено.
– Да, Димитрий, пришлось вам хлебнуть на войне-то. Слава богу, живыми вернулись, – Володя Рыбаков истово перекрестился на икону. Он был верующим, и мужики с пониманием относились к этому.
– Мне еще повезло, – похлопал себя по протезу Димитрий, – многие обеих ног лишились, а кто и голову сложил.
– Лежу я с простреленным горлом, и думаю: мне помирать никак нельзя, я маме обещал вернуться живым, – не в первый раз начал вспоминать Николай, но все слушали его с повышенным вниманием, уважительно.
– Много нас тогда на земле лежало. Врач проходит по рядам, осматривает. Дошла очередь и до меня. Помню, наклонился он надо мной, потом выпрямился и говорит медсестре: этот не жилец, и дальше пошел. А я стараюсь дышать медленно, чтобы не поперхнуться, тогда амба – захлебнешься кровью и каюк, – разволновался Николай, вспоминая незабываемое. Помолчал чуток, и продолжил:
– Дышу я вот так кровью, вижу, врач возвращается. Снова наклонился надо мной и удивился: надо же, говорит, все живет. Потом взял что-то и с хрустом вставил мне в горло. Сразу стало легче дышать. Выжил и домой вернулся, к маме, – закончил он свой рассказ и потрогал горло:
– Привык уже к трубке. Не раз терял по пьянке, но бог миловал. Узнал недавно, операцию сейчас делают в Москве: берут мясо из задницы, и вживляют в горло. Собираюсь поехать.
– Мы пойдем, прогуляемся. Пока, мужики, – наслушавшись про войну, встал Генка Черняк, и ребята пошли к выходу, Ванька вместе с ними.
– После такого рассказа не грех еще по стакану, – покачал головой Виктор, разливая вино. – Юра, включай свою шарманку. Послушаем, как Майя Кристалинская про нежность поет. Очень мне нравится. Уважь.
Не расслышав по обыкновению, Юра покрутил ручку настройки и поймал прямую трансляцию футбольного матча: мужская компания сразу оживилась, забыв про пластинки, так как футбол в Алатыре любили все, от мала до велика…
«Песня с Ленинских гор плывет, в серебре дома, в этот час по Москве идет к нам любовь сама!..» – друзья дослушали песню
