сигнальные огни. И вот, во всей этой атмосфере пребывали наши путешественники, не говоря ни слова, даже не поднимая глаз, в направлении друг друга, лишь изредка всматриваясь в информационное табло, в надежде увидеть там столь долгожданную надпись.
Аэропорт уже порядком опустел, отчего уровень шума тоже снизился, и благодаря этому обстоятельству привлекла к своей персоне вновь вошедшая женщина. На вид ей было лет 45, может чуть больше, по крайней мере, по её внешнему виду трудно точно сказать, сколько ей на самом деле, так как видно, что она за собой очень хорошо следила. Она шла за пареньком, по-видимому, нёсшим её сумки. Нёсшим здесь будет не совсем уместно сказано – он из последних сил волочил всё её богатство, которое другой человек и за всю жизнь не сумеет собрать, не то, что брать с собой в поездку.
– … да ещё и вымокла из-за тебя… – послышался недовольный голос, адресованный юноше с сумками.
Но ни одно язвительное слово не заставило дрогнуть ни единой мышцы его лица, может быть он был так поглощён ношей, что не слышал её слов, может быть воспитание и трудовая политика говорили, что не стоит идти на конфликт, а может быть и то и другое. В любом случае дойдя до стульев, он с большой радостью, аккуратно поставил вещи на пол и устало вытянул занемевшие руки. Женщина без устали продолжавшая его поучать продолжала:
– Ну и что ты остановился? Я и так много времени потеряла из-за тебя, ещё этот дождь…
– Я же Вам говорил, что все рейсы отменили ещё час назад. – стараясь не выдавать своей досады, ответил её лакей.
– Рейсы меня не волнуют, – она быстрым движением помахала перед его лицом яркой бумажкой, – у меня специальный самолёт…
– Но в такую погоду никакие самолёты не будут взлетать, даже специальные. – не дав закончить предложение, вклинился юноша.
По всей видимости, её это очень сильно задело, не столько его правота, сколько его противоречие её словам, отчего её глаза быстро округлились, а узкие губы сжались от напряжения.
Несложно догадаться, чем бы всё это закончилось, если бы на помощь юноше не пришёл Хоуп, который, как и все следил за развитием этой истории от самых дверей. Хоуп, может быть и не стал бы вмешиваться, если бы не видел, как разрывалась Элизабет,? она, та, которая не может безучастно стоять в стороне, на лице которой читалась надпись «мир и доброта» на всех языках мира, но с другой стороны она боялась снова получить моральную пощёчину, как в недавнее время, оттого две её противоречивые натуры сейчас терзали разум юной девушки, в надежде найти выход из этого замкнутого круга…
Хоуп, видя всё это и понимая её чувства, решил снять этот груз с её хрупких плеч и попытаться разрешить эту ситуацию с меньшей кровью, чем это будет.
– А он прав, – вклинился Хоуп, – мы здесь тоже все со специальными билетами, только…
Хоуп немного призадумался, подбирая правильные слова. Видя её мокрый вид, он кинул беглый взгляд за неё,
