качества и характера происходящих изменений, как внутри Взвеси, так и за ее пределами. С целью уточнения векторов дальнейшего сбора данных и выявления областей предполагаемого точечного контрвоздействия соответствующие отделы Конторы Раджаса запрашивают проведение сновиденческих контактов и «отработки совестью» ряда ключевых фигурантов.
Список фигурантов прилагается.
Конец запроса.
16
В пивной было шумно – гуляла большая компания. Пиво лилось рекой. Громко звучали песни на сурже – языке, который признан одним из вариантов национального и государственного. Суржа впитал (или впитала?) в себя диалектные формы из разных уголков большой страны, но вырос (или выросла?) на основе имперского с изрядными заимствованиями из различных языков трансов (не тех, что трансвеститы, а тех, что граждане Трансатлантического Содружества) и президентств.
– Помнишь, у деда был друг, Савва, ресторатор? – тихо, чтобы не привлекать внимание компании своим имперским, спросил Нестор.
Варя коротко кивнула: вопрос был риторическим. Как же не помнить Савву и долгие посиделки с Антоном Несторовичем на веранде дома по улице Кисельная, 8?
– Он говорил, что человека формируют ландшафт, на котором он проживает, и язык, на котором он говорит. Почва и кровь в тесной взаимосвязи, – продолжил Нестор.
– Это не Савва говорил, это Шпенглер говорил, – улыбнулась Варя. – Тот, который Освальд.
– Не знаю, – Нестор безразлично пожал плечами. – Я от Саввы слышал, в его интерпретации. Он же ресторатор. Был. Говорил, что национальная кухня – это обобщенная метафора «почвы и крови». Сгущенная идея. Осязаемое ядро народной семантики.
– Рядом с нами такие обобщенные ядра сидят, – прошептала Варя, склонившись к столу.
– Чужи трубы не горять, а свои не потушить! – крикнул тост здоровенный детина в военизированном костюме, обшитом национальной символикой, и вылил в пасть литровый бокал пива.
Многие в компании последовали его примеру. После чего началось (или продолжилось) горячее обсуждение глобального противостояния. Ребята совершенно не разбирались в политике, все их доводы-выкрики-рассуждения сводились к окопным позициям «за наших» и «за ваших», причем застольщики часто путались в определениях: «наши» легко менялись местами с «вашими», а «ваши» – с «нашими». Часто звучали наивно-матерные возгласы, типа «сучин хер», впитанные из имперского или рожденные в пучинах многочисленных национальных диалектов.
Уровень агрессии, усиленный алкоголем и чем-то покрепче, зашкаливал. Брат и сестра постарались расправиться со своим заказом как можно быстрее. В тот момент, когда компания перешла на барабанный стук кружками по столу и скандирование «Пыво щоб рекой текло! Хто не з намы, той – мудло!», Нестор и Варя покинули питейное заведение.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
