будешь?
… Конечно. Андрей приходил. Не смотря на то, что с утра он говорил себе, что проведет день один – не за любовными прелестями приехал! – Как- то проходя мимо – а потом понимал, что специально приходил, заворачивал к Валентине, и заставая ее на огороде, нарочно вроде спрашивал:
– Помочь надо?
Она также специально делала вид, что заправляет в кофту вывалившиеся груди, усмехаясь, указывая на них:
– Помоги!
Он медленно заправлял их в кофту, и в ту же минуту, они, как бешеные мчались в дом….
… Почти каждый день гуляли. Валя водила его в березовую рощу, где знала каждую тропинку, как на экскурсию.
Она выводила его неведомыми дорожками к маленькому лесному озеру, стоящему в окружении берез, которое, конечно, никогда не нашел бы сам, и они подолгу молча сидели на его берегу, глядели как падают на водную гладь отлетающие от жары листья. Или водила на поляну, сплошь заросшую медуницей, и дурманящий запах плыл над их головами.
Она собирала лесные цветы и плела из них венок, для них обоих, сидя на траве и раскинув ноги, прислоняясь к березе. С венком на голове она так красива и сказочно была на этой лесной поляне, что Андрей, укладывался на спину между ее ног и говорил:
– Какой красивый мир, в котором ты живешь!
Валентина накрывала его подолом своего платья и спрашивала:
– А я?
Надо ли говорить, что она тут же оказывалась без трусов, и только кружившийся в высоте ястреб мог бесстыдно наблюдать эту сцену любви.
Про любовь из них никто не говорил. Просто июль, просто жара, просто легкая одурь и сумасшествие от этого зноя.
***
Пролетел отпуск. Прошло лето. Сентябрь уже раскрашивал аллеи Московских улиц в яркие краски. И в окна офиса Андрей смотрел на спешащих внизу людей, на мчащийся по проспекту поток машин, и даже уже не верилось, что есть где-то там, где он был в отпуске, другой мир: неспешный, спокойный, красивый русской красотой, и неспешными занятиями. Где спокойно живут люди, и вся их проблема заключается в пространстве их дворов, их отношений с двумя-тремя соседями.
С Валентиной они расстались как-то просто, без лишних слов, и уж конечно без ненужных душащих слез и обещаний.
– Ну, прощай! – сказала Валентина.
– Почему, не до свидания? – стараясь пошутить, улыбнулся Андрей.
– Потому что – прощай! Ты сюда, конечно, больше не приедешь. И я к тебе тоже.
– Ну, ты могла бы и приехать, – понимая, что говорит что-то не то, выдавил из себя Андрей.
– Мой ты только здесь. Там ты чужой.
Уже спускаясь на крыльцо дома, она повернулась к нему и с каким-то отчаяньем, вскричала:
– Езжай, не оглядывайся!
Андрей и не оглядывался. Завертелась московская жизнь, работа, друзья, по два часа в день уходило на дорогу в московском метро с толкающейся толпой в переходах, с разборками с бывшей женой….
Но
