махнула рукой, – нас даже не слышат.
Мы оглянулись. Разговоры, смех, пусть местами и натянутый, кто-то рычал, кто-то качал ребенка, кто-то переходил от одной семьи к другой. Пустующий еще недавно круг был полон нечисти, но ни один из них не обращал на нас внимания. Ни косых взглядов и шепотков, как можно было ожидать после случившегося. Мы были невидимками в толпе.
– И вы никому не скажете, – Мила коснулась наших губ кончиками пальцев, и я почувствовала легкое покалывание, – не сможете. Таинство посвящения остается таинством. Для остальных красивым и, возможно, значимым ритуалом.
Пашка хотела еще о чем-то спросить, но нас прервали, да так, что к этому разговору мы больше не вернулись.
Из зеленой зоны за нашими спинами раздался тонкий крик. Детский голос, полный боли и ужаса, потому как издать такой звук, если тебя не режут на части, вряд ли у кого получится. Хранительница побледнела и тут же растаяла в воздухе.
– В filii de terra дети в безопасности, – нахмурилась Пашка, лицо которой светлело, чешуйки растворялись, уступая место ровной коже, разногласия были забыты, хотя голосу явиди недоставало уверенности.
Не успела она договорить, а я уже побежала к зеленой полосе разномастных деревьев. В голове билась одна мысль – я так и не нашла Алису.
Полоса смешанного леса в filii de terra представляла собой нечто среднее между дикими зарослями и парком. Ухоженные дорожки и хаотично растущие деревья, скошенная трава и заросли лебеды у забора, красиво оформленные клумбы на фоне ядовитого болиголова.
Дорожка с готовностью легла мне под ноги, грозя вскоре увести меня с земли детей. Еще несколько гостей острова безопасности последовали моему примеру. Волнение было на лицах далеко не у всех, чаще предвкушение. Это значило одно – где-то рядом пролилась кровь.
Я миновала первый ряд деревьев, перелесок, состоящий, в основном, из кустов и тонких неокрепших березок, и остановилась на краю прогалины. Большинство любопытных не сразу понимали, не обманывают ли их органы чувств, потому что случилось невозможное. На узкой тропе лежал мальчик лет восьми, яркие медные волосы, веснушки на круглом лице, обрезанные до шорт линялые голубые джинсы, широкая футболка, черные кеды с белыми шнурками на босу ногу. И поверх всего этого кровь, много крови. Глаза закрыты, дыхание громкое и судорожное. Но пацан дышал, несмотря на рваные раны, начинающиеся сразу под ключицей с правой стороны и спускающиеся к паху. Я не врач, но и без него видно – дело плохо, живот превратился в кровавое месиво.
Один из прибежавших раньше нас старался оказать раненому помощь, даже если она заключалась в беглом осмотре и хлестком, как удар, приказе:
– Целителя! Живо!
Стоящий ближе всех мужчина с пивным животом и руками с тонкими иглами ногтей плотоядно облизнулся, сглотнул, но, к моему облегчению, быстрым шагом направился к корпусам. Тем временем с пальцев склонившегося сорвался рой блестящих искорок, окутавших раненого. Он применил магию.
