снимки нам несёшь… А я-то, наивная, подумала, что ты специально решила ко мне заглянуть. – Два отдельных фотолиста, вложенные в истории болезни, перешли в её руки.
– К тебе я лучше зайду в нерабочее время… – сказала Олеся и тут же осеклась. Вытянула шею, уставилась на лежащую в коме молодую, лет девятнадцати, подопечную этого нерадостного отделения, едино связанную с аппаратами – безмолвное тело в многочисленных ссадинах и порезах, недавно обработанное антисептиками, лежало прямо по курсу. Вид у девушки был будто её тащили из-под обломков, вынимали из пожарища, или она вернулась с поля боя, ну в крайнем случае подверглась нападению демонической силы.
Лопухина поинтересовалась:
– А что это с ней?
Сотрудницы больницы повидали всякое: в этих стенах появлялись вновь прибывшие – каждый раз они балансировали между жизнью и смертью, искалеченные внешне, или угасающие изнутри, появлялись и исчезали… Некоторые запоминались надолго – им всегда сопутствовала резонансная история, но травмы их были понятными, объяснимыми в отличие от той, что сейчас наводила ужас одним своим видом.
– Я сама недавно заступила, толком не знаю… – ответила Саша, пожав плечами. – Подождёшь меня здесь? – Сменила она тему. – Угощу тебя яблоками из деревни.
– Давай, только в темпе!
Реанимационная медсестра торопливо удалилась в конец короткого коридора, постукивая зелёными шлёпками из кожзама, ударяя каблучной частью о пятки, – сзади костюм просвечивался вдвойне. Реанимация была отдельным миром, святая святых, спальней стационара, здесь было всё, как в кругу семьи, поэтому персонал и выглядел, как в спальне, одетым по-домашнему… Здесь не сновали больные с тарелками и передачами – гастрономическими изысками от родственников, не вышагивали мастера с перфораторами, перекинутыми через плечо… Возможно здесь кто-то блуждал невидимый – призраки умерших пациентов, но о них никто не говорил, лишь предполагал, что больше всего их в этом, специально отведённом для призрачных скитаний месте.
Олеся снова взглянула на тело, на вид кажущееся бездыханным, выставленное, как на погребальном костре, и у неё мелькнула мысль: может этой девице довелось участвовать в ритуальном обряде и хуже всего то, что ей досталась роль жертвы для заклания… На оголённом плече красовались четыре борозды от длинных ногтей, на скуле явный ожог, от запястья криво тянулись раны, нанесённые таким же кривым предметом, снова ожоги, по форме напоминающие четыре пальца.
Пытаясь понять природу их появления, она старалась прочесть, если это слова, различить сходство с любыми символами. Никогда ей не приходилось видеть ничего подобного за всю многолетнюю практику. Каждый, кто поступал в ту же травматологию особо не удивлял: по кому-то проехалась машина, кто-то улетел с высоты и неудачно приземлился, кому-то просто накостыляли. Но это юное создание подверглось необъяснимому, побывало в эпицентре
