в Ираклион. Взглянув на пожитки, брошенные на соседнее сиденье, он внезапно вспомнил о своей драгоценной лире. Она все еще висела на стене за стойкой бара. Лира, его самая большая ценность, была его постоянной спутницей на протяжении стольких лет!
Манолис выехал на перекресток, где был поворот налево, на Плаку. Минуту мужчина колебался. Может быть, все же стоило вернуться за лирой?
Идея была абсурдной, с какой стороны ни посмотри, и поэтому Манолис с неохотой отверг ее. Теперь ему надо было думать не о лире, а о том, как успеть на паром.
Обычно паром из Ираклиона в Афины уходил около полудня, а сейчас было почти десять. Манолис вдавил педаль газа в пол, как человек, которому больше нечего терять.
Глава 5
Манолис еле-еле успел к отправлению парома. Свой грузовик он бросил в каком-то переулке, оставив ключ в замке зажигания. Ему было все равно, что станет с его машиной.
Судно было переполнено пассажирами. Многие из них наверняка возвращались в Афины после августовских праздников. Манолис заметил группу бывших обитателей Спиналонги – их нетрудно было узнать по обезображенным проказой лицам и телам. Наверняка все они посещали празднество в Плаке и стали невольными свидетелями ночного происшествия.
Среди этих людей были Пападимитриу, адвокат и бывший староста острова, Соломонидис, редактор местной газеты «Звезда Спиналонги», и Курис, приятель Пападимитриу и инженер. Они сидели отдельно от остальных пассажиров и тихо разговаривали между собой, словно боясь, что их заметят. Все трое сыграли важную роль в превращении Спиналонги в процветающее сообщество. Теперь эти люди возвращались в Афины, чтобы попытаться возобновить карьеру, которую им пришлось прервать на самом пике почти два десятилетия назад. Остальные пассажиры парома старались держаться от этой троицы подальше, как будто ее окружала невидимая преграда.
Манолис провел большую часть путешествия на верхней палубе. Он бодрствовал уже больше суток, но ему хотелось как следует обо всем подумать, а свежий воздух и шум моторов помогали не заснуть. Манолис никак не мог выбросить Анну из головы, она была в каждом его вздохе, в каждой мысли.
За всю свою взрослую жизнь он ни в одном месте не задерживался так долго, как в Элунде. И все из-за Анны. Он чувствовал себя добровольно сдавшимся ей в заложники. Манолиса не волновало, что будет с ним дальше, – он бежал, просто повинуясь инстинкту.
По пути на север паром делал несколько остановок на небольших островах, и на каждой на судно поднималась новая группа пассажиров. Некоторые не спешили уходить с верхней палубы и долго махали оттуда провожающим, но невыносимый запах дизельного топлива в конце концов загнал пассажиров на нижние, закрытые палубы. Манолис остался один и молча наблюдал, как волны набегают одна на другую. День потихоньку начал сменяться ночью. Очень скоро небо стало черным, а волны – темными. Постепенно небо и вода слились в одно огромное черное пространство,
