Фёдоров подошёл к небольшому зеркалу, висящему в кабинете. Увидел симпатичного мужчину, в глазах которого отразилась усталость и лёгкая печаль от того, что в расплату за занятие любимым делом частенько приходилось выполнять задания сотрудников КГБ.
«Что ж, на этот раз не самое худшее предложение, прорвёмся», – он подмигнул своему отражению и выглянул из кабинета.
В коридоре несколько актёров что-то обсуждали.
– Татьяна уже ушла? Не знаете, где она сейчас? – спросил Фёдоров.
– Она там, в холле, её позвать?
– Да, позови, пожалуйста, пусть зайдёт ко мне, – чуть улыбнулся Фёдоров.
Через пару минут Татьяна легонько стукнула в дверь и вошла к своему шефу. Вырез бордового сатинового платья открывал мягкие, округлые плечи и выгодно подчеркивал шикарную грудь – предмет восхищения мужчин и зависти у женщин. На круглом лице, обрамлённом локонами кудрявых волос, сияли большие серые глаза, в глубине которых плескалась тревога. Пухлые недовольно поджатые губы выражали протест и обиду.
– Закрой, пожалуйста, дверь, и хватит разыгрывать из себя вселенскую печаль. Знаю, ты талантливая актриса, – улыбнулся доброжелательно Фёдоров. – Присядь, у меня есть серьёзный разговор, – приглашающим жестом указал девушке на стул.
Рошина дёрнула плечом, задрала курносый нос повыше и присела на предложенное место. Упорно смотрела в окно и не желала повернуть голову в сторону Михаила.
– Знаю, ты на меня в обиде. Но говорил уже много раз, что не могу развестись с женой и жениться на тебе. Это сильно повредит моей карьере. Это не эгоизм, а неизбежная реальность. Знаю, ты недовольна, но пойми, пожалуйста: ничего не могу изменить. Мы можем с тобой видеться, как и раньше. Конечно, если ты этого хочешь. Поэтому, очень прошу не делать то, что собралась устроить. Ты не любишь Глеба, и он не любит тебя. Уж я-то в этом разбираюсь. Не знаю подлинные мотивы самого Светлова, но подоплёка твоих действий хорошо известна. И поверь, не желаю тебе зла, а поэтому прошу, аннулируй грядущую свадьбу. Это принесёт вам обоим только неприятности. Если согласна, то сам могу поговорить с твоим женихом, – Фёдоров вещал спокойным, проникновенным голосом и внимательно смотрел на Рошину.
Но лицо профессиональной актрисы никак не проявило истинных эмоций. Она по-прежнему сидела, вскинув голову и, не шевелясь, смотрела в окно, а модный кулон из прозрачного пластика в виде сердечка запал между округлостей груди, вздымающейся при дыхании.
– Всё, хватит, паузу ты уже выдержала достаточно, дальше идёт перебор, – ещё раз улыбнулся Фёдоров. Одной рукой взял её ладонь и поцеловал, а другой нежно провёл по плечику, по последней моде кокетливо выставленному на показ.
Татьяна повернула голову и, глядя в глаза Михаила, спросила самым холодным тоном, на который была способна:
– Всё? Могу идти?
– Хочешь уйти? Так просто встать и уйти? – Фёдоров легонько приподнял девушку.
Татьяна
