квартира. Трудность заключалась не в том, что им некуда пойти – он мог, в конце концов, воспользоваться гостиницей, – а в том, что Хиби была слишком часто занята с Джастином.
– Говорят, что это не дает отношениям угаснуть, – решив подбодрить, заметил я. – Я имею в виду, когда трудно встречаться, а свидания редки и немногочисленны.
– Ненавижу слово «отношения», – перебил меня Айвор раздраженно. – Извини, но сам звук этого слова гасит чувства. Ты только подумай, как встречаться с человеком, от которого ты без ума, как я от Хиби, и шептать: «Я хочу иметь с тобой отношения». Ты считаешь, что так действительно говорят?
Это меня рассмешило. Я сказал, что не знаю, но меня бы это не удивило.
– Во всяком случае, наш роман не угасает. У него нет такой возможности. Думаю, он не угас бы, даже если бы мы встречались каждый день. Но в нашем положении такой перспективы не предвидится. – Айвор помолчал и искоса взглянул на меня. – Я еще не спрашивал Хиби, но уже думаю об этом – хочу просить ее уйти от Джерри Фернала.
– И переехать к тебе? – Помня о его романе с Николой Росс, я был удивлен, но оказалось, что у него совсем не это на уме.
– Не совсем, – возразил он, взглянул на меня и отвел глаза. – Я решил не покупать, а снять для нее дом.
– Ты хочешь сказать, что она должна уйти от мужа, но жить не с тобой, а в съемном любовном гнездышке? А как быть с малышом?
Меня в то время очень занимал вопрос о детях; и сейчас занимает, но я уже спокойнее отношусь к этому. Весной 1990 года, когда Надин было шесть месяцев, мой взгляд притягивал каждый малыш, которого я встречал на улице. Я не мог читать о жестокости к детям в газетах. Не мог смотреть на рекламу Национального общества защиты детей, помещающего жуткие фотографии жестокого обращения с несовершеннолетними. Кто-то пригласил нас с Айрис в театр, шла опера «Питер Граймз», и мне пришлось выйти из зала, когда началась сцена, где главный герой избивает мальчиков. Поэтому мои мысли сразу же обратились к двухлетнему Джастину Ферналу.
– Она возьмет его с собой, знаешь ли, – сказал я.
– Ты думаешь, возьмет? – переспросил Айвор. – Я об этом не подумал. Это стало бы препятствием.
Я очень хорошо отношусь к брату моей жены, но тогда я не испытывал подобных чувств. Как иногда случается, я на несколько мгновений испытал к нему почти неприязнь. Я ощущал его обаяние и свойственное ему милое безрассудство, и тут он вдруг сказал то, что начисто стерло мое хорошее отношение к нему; в тот момент я был почти шокирован.
– Даже если предположить, что она бросит мужа – а мне кажется, что у тебя нет никаких причин думать, что она это сделает, – что произойдет дальше? Они с Ферналом, несомненно, разведутся, и Джастина отдадут матери. – Я называл его по имени, потому что называть его «ребенок» было мне неприятно.
– Но отдадут ли, Роб? Я хочу сказать, что ведь это она будет виновна в адюльтере.
