корабельных сосен, опалённая линия пожухлой травы и за ними чахлая четырёхметровая поросль неряшливого смешанного перелеска.
Перестрелка затихала за этим самым перелеском у следующей стены теперь уже смешанных деревьев. Причём преобладали лиственные породы средней полосы Империи.
Там, сразу за перелеском, у самой границы высоких деревьев, поднимались два дымных костра. Судя по маслянисто-чёрным клубам, горели резина, пластик и моторное масло.
Всё это Платон на ходу разглядел в штатный визор экраноплана. Тяжёлая машина неспешно стелилась над самыми верхушками невысоких деревьев. Торопиться в данном случае не следовало.
Автоматически Платон прижал тангету рации и включил аварийный маяк, но связь с базой напрочь отсутствовала.
Чёрте что! Трубка сотового телефона – вне зоны действия сети. Навигационное оборудование не видит спутников, а карта не соответствует прилегающей местности. На аварийном канале вообще какая-то свистопляска, ничего общего не имеющая со связью.
Отметил всё это Платон машинально и тут же забыл об этом. Ибо экраноплан, включенный загодя на беззвучный и маскировочный, но при этом страшно жрущие энергию, режимы, подлетел к краю перелеска. Дальше росли невысокие, не более полутора метров в высоту, но густые кусты неизвестного имперскому егерю растения и перед его глазами раскинулось весьма необычное зрелище – старая, потрескавшаяся от времени и природного воздействия бетонная лента дороги, которой в этой глуши никогда не существовало.
На дороге присутствовали три грузовых фургона, обваренных металлическими листами и с решётками на лобовых и боковых стёклах, четыре внедорожника, два из них чадно горели на дороге, и два, назовём их бронированными автобусами-переростками с четырьмя парами колёс и тремя башенками с крупнокалиберными пулемётами на покатых крышах. Внешне они походили на привычные отставному гранд-прапорщику бронетранспортёры, но были раза в три выше, шире и вместительнее любой известной Платону Гордееву техники.
Одному автобусу досталось по полной программе – дыры в бронированном корпусе, сбитые пулемётные башенки, вырванное левое колесо на передней колёсной паре. Второй был более-менее цел, кроме покорёженных вышеупомянутых башенок, но разут на три колёсные пары. Видимо, его пытались именно остановить, а не уничтожить.
Вокруг всего этого хозяйства валялось около пятидесяти трупов различной степени разобранности, всевозможное оружие, пустые тубусы от одноразовых гранатомётов, части тел, гильзы. Визор автоматически фиксировал все детали, но главное, что ухватил его беспристрастный взгляд, были люди. Шестеро совершенно различно экипированных и вооружённых людей, столпившихся вокруг седьмого. Полутрупа? Пленника? Обрубка?
Собственно говоря, перед глазами Платона развивался один из видов полевого допроса с элементами махрового садизма. Обычное экстренное потрошение выполняется быстро, жестоко
