в руки кристалл в доме экстрасенса и увидела, как молекулы камня танцуют на его поверхности. Я призналась в этом хозяйке дома, и она улыбнулась.
– У тебя, душенька, дар к камням, – прошептала она. Позже тем же вечером она сказала, что видит, как я использую этот дар, чтобы помогать другим.
Тогда я не поняла, что она имеет в виду. Мне было за 20, и меня занимала только карьера на телевидении. Целительство было последним занятием, которое я могла для себя вообразить. Однако ее слова меня заинтриговали, как и то, почему я могла видеть движение молекул в камне. С годами у меня собралось несколько кристаллов (кварцы и аметисты), но я не придавала им особого значения и ценила только их красоту.
Однажды мне пришел по почте рекламный флайер, предлагавший обучение работе с кристаллами у знаменитого Фрэнка Альпера. Я записалась на занятия и поехала в Сан-Клементе, Калифорния, чтобы пройти курс выходного дня у этого невероятного человека. Этого момента я ждала всю жизнь, хотя еще не знала об этом. Прежде я не встречалась с Альпером, но к концу тех выходных считала его одним из самых важных своих наставников. Вероятно, он заметил во мне то же, что увидела экстрасенс много лет назад, и подтвердил, что у меня необычайная связь с камнями.
В ходе курса он проводил символическую церемонию имплантации целительных кристаллов в ладони каждого из учеников. Когда очередь дошла до меня, он сказал, что я буду творить много добра в мире и что узнает во мне целителя. Он благословил меня на то, чтобы идти в мир и нести людям его учение. По его словам, я обладала древним знанием, которое стану использовать во благо. Я впервые услышала нечто подобное.
С того дня мое восприятие кристаллов стало более глубоким и серьезным, так что казалось, что я уже была на этой планете раньше и уже этим занималась. Я чувствовала себя в мире как дома, и информация накатывала на меня, как волны на берег. Словно бы нечто старое приходит в новой форме. Я глубоко изучала кристаллы и даже беседовала с ними. Они с охотой обучали меня, и в скором времени мы стали эффективно работать вместе.
Я еще глубже погрузилась в тему кристаллов, когда гость на телепередаче, которую я тогда режиссировала, провел регрессию в прошлые жизни. После записи передачи он предложил съемочной группе скидку на сеансы регрессии. Я приняла предложение, и результат потряс меня до глубины души. Сеанс продолжался час, и все это время я говорила на устаревшем диалекте французского. Даже в школе французский мне не особенно давался, поэтому слушать, как я изъясняюсь на чем-то вроде староанглийского, только по-французски, было уму непостижимо. Терапевт, проводивший регрессию, был так же поражен, как и я. Ни он, ни я не могли понять, что именно значат мои слова. Я пообещала рассказать, когда получу расшифровку записи нашего сеанса.
Получила я ее не сразу. Нужно было найти человека, который говорил по-французски и знал этот диалект. Преподаватель французского из колледжа, где я училась, попробовал разобраться. Вкратце, я говорила от лица женщины, жившей примерно в XVII–XIX веках; верхом
