они – что ты им скажешь?
– Я бы скорее что-нибудь спросил.
– Ага, только не боишься ли ты, что это будет похоже, как будто шимпанзе из зоопарка задает вопросы этому… как его… Эпштейну?
– Во-первых, не Эпштейну, а Эйнштейну. Во-вторых, мы – я имею в виду человечество, а вовсе не тебя, дуралея, – вышли в то поле мышления, когда диалог с внеземной цивилизацией возможен.
– О, опять таракан! – Сергей указал коллеге на бегущего по стене таракана.
Леонид Михайлович выругался и, скинув тапок, размазал насекомое по стене.
Сергей усмехнулся.
– Михалыч, вот ты можешь объяснить таракану, чтобы он уходил отсюда? Ну, или там жил в определенных местах. Если повесить огромную вывеску над дверью «Тараканам вход запрещен», они перестанут здесь появляться?
– Мы не тараканы.
– А они, – Сергей указал пальцем вверх, – не люди. Вы с ним ладите во время этого самого хлопка тапком. Ты убил паразита и навел порядок, а у него произошло наиважнейшее событие в биографии.
– Смешно, но знаешь, не заткнуться ли тебе? – Леонид Михайлович мрачно уставился в монитор.
– Ну вот, со мной поговорить не можешь, чуть что – сразу в кусты, а все туда же, – Сергей ткнул в монитор и зевнул.
– Разговаривать с тобой – только время тратить. Пойми, человек ты ог-ра-ни-ченный!
– А вдруг я притворяюсь?
– Кем?
– Собой.
– Это чтоб охранником работать и зарплату маленькую получать?
– Чтоб быть незаметным, не привлекать любопытных.
– Мда, – отмахнулся Леонид Михайлович, но через некоторое время спросил: – Ну хорошо, если ты притворяешься тупым охранником, то кто ты настоящий?
– А что, если пришелец?
– Ну-ну, пришелец из Бибирево!
– Так это маскировка. Может, меня прислали наблюдать, собирать информацию?
– В этом НИИ только и собирать.
– Так не о науке, Михалыч. С наукой у нас все ОК, между галактиками летаем, если можно так сказать.
– И в чем твой интерес?
– В обитателях этой планеты. Специализируюсь на том, что вы называете душами. Их, конечно, нет в том виде, как это представляется большинству местных жителей. Трудно переводить очевидные для нас смыслы на примитивный язык поумневших приматов. Для более развитого ученого из другой галактики сознание муравья и человека отличается нюансами, но для узкого специалиста по антропологии разница очевидна.
– Ты это чего, Серег, шутить со мной решил, слова умные выучил?
– Не совсем. Не я решил, просто все мы, что люди, что пришельцы – пешки бесконечно огромной шахматной партии. – Сергей усмехнулся. – Кажется, у меня получается освоить язык метафор – одно из суррогатных лингвистических явлений, возникшее на фоне понимания примитивного разума собственной ограниченности.
Леонид Михайлович поднял
