я закончила только десятую главу… – растерянно пролепетала она, испуганно взглянув на бушевавшего директора.
– А кто тогда отправил? – прогрохотал он. – Мы просмотрели твою почту: вчера в девять двадцать вечера ты отправила запрос на срочную печать! Весь тираж в три тысячи экземпляров нужно перепечатать заново! Это двойные затраты!
– Я ничего от отправляла! – дрожащим голосом ответила Сона. И, поймав ехидный взгляд редактора Кана, все поняла. – Это были вы… Вы оставались в моем кабинете после того, как я ушла… Решили меня так подставить?
– Что ты несешь! Лучше извинись и придумай, как все исправить! – взвился он, будто бы кипя праведным гневом. Получилось довольно убедительно.
Сона шумно втянула носом воздух и, собрав остатки мужества, громко и четко сказала:
– Вчера редактор Кан домогался меня. Я оттолкнула его, и он решил мне отомстить. Я ни в чем не виновата, и если вы посмотрите камеры, то увидите, что письмо отправила не я!
По злобным взглядам руководителей и смущенно опущенным головам коллег она поняла, что уволена. Такой скандал не может пройти бесследно, и директора вместе с главным редактором ни за что не допустят, чтобы Сона вынесла его за пределы издательства. Конечно же, никто не позволил ей взглянуть на записи камер, и уходила она словно оплеванная. Никто из коллег, с которыми еще пару дней назад они весело обсуждали свои проекты и милые странности авторов, не посочувствовал ей, не произнес хотя бы формальных слов сожаления об ее уходе. Пока Сона складывала свои немногочисленные вещи в коробку, все делали вид, что ее не существует. Это был конец.
Неделя за неделей проходили в бесконечном мониторинге вакансий и холодных собеседованиях. Становилось ясно, что «Чанби» уже везде распустило грязные слухи о мнимой некомпетентности Сона, и крупные издательства, которые еще год назад активно предлагали ей работу, сейчас просто отклоняли ее резюме. Почта пестрела отказами, и Сона всерьез забеспокоилась. Отчаявшись найти работу в крупном издательстве, ей пришлось снизить планку и обратиться в мелкие, которые выпускали совсем не ту литературу, с которой ей хотелось бы работать. Однако делать нечего. У Сона не было подушки безопасности в виде мужа, богатого любовника или родителей. И хоть жила она очень экономно и сумела накопить определенную сумму денег, но они стремительно таяли. Ей срочно нужна была работа.
Но и здесь она потерпела фиаско: небольшие издательства хоть и не отказывали сразу, но после собеседований не перезванивали, и Сона поняла, что в этой сфере ей больше не работать. Господин Кан хорошо позаботился об этом.
Осознав всю безысходность своего положения, она прорыдала в подушку всю ночь, проклиная себя, Корею, похотливого редактора и весь белый свет. А утром проснулась с простой и ясной мыслью – ей нужно вернуться на Чеджу. Вернуться туда, где все началось, и написать новую страницу своей жизни.
Всю ночь грохотал гром, но дождь так и не начался. Бабуля не выходила из
