возраста, не прекращала попыток молодиться. За темпами её развития не могли уследить даже сами местные.
Где вчера стояла лавочка сегодня раскинулся короб с очередной кафешкой, а там на газоне, где всегда было прибежище голубей сегодня уже отстроили газетный киоск, который завтра же и снесут, на его месте втюхнув очередной коммерческий проект с хот-догами или билетными кассами. Москва никогда не спала. Даже ночью жужжали башенные краны, скрипели бетонные каркасы и гремел несмазанными запчастями брошенный на стоянке асфальтоукладчик.
Регина с удовольствием вдыхала вечерний воздух, перемешанный с выхлопными газами. Для истинного городского жителя эти две составляющие неразделимы. Как и суматоха. Люди проносились мимо смазанными кляксами, не оставляя следов ни в памяти, ни в жизнях друг друга. Казалось бы, печальное явление, но нет… Так даже лучше. По крайней мере, всех устраивало подобное положение вещей.
Трамвайные рельсы, на которых Аннушка так некстати разлила масло, остались позади. Памятник Владимиру Маяковскому тоже. Как и театр Сатиры с музеем Михаила Булгакова. На пересечении с Малой Бронной ребята снова перешли дорогу, свернули и оказались возле входа в сквер, который по обеим сторонам украшали красивые фонари – знаменитые Патриаршие пруды, где Берлиоз и Бездомный прилюбезнейше беседовали с Воландом.
Отлично. Они идут в правильном направлении. Регина ещё раз мысленно повторила адрес, который продиктовала ей Есения Викторовна, и кивком дала знак Генри. А вот и Большой Козихинский переулок. Пятиэтажный дом старого образца. Вход с внутреннего двора, там же раскинулась детская площадка. Дверь с кодовым домофоном. А вот это плохо.
Повезло, торчать возле подъезда долго не пришлось. Молодая мамаша, с трудом вытолкнув из утробы коляску, сердито зыркнула на молодежь, всем видом давая понять, что вежливые люди могли бы и помочь. Но либо Генри с Региной где-то проворонили воспитание, либо у них его никогда и не было, потому что они без малейшего зазрения совести проскочили в прохладное нутро и торопливо поднялись на третий этаж.
Лестничная клетка, этот кладезь всевозможных запахов, встретила их вкусным ароматом чеснока и пряных специй – в животе тут же заурчало. Фокс неуверенно нажала на звоночек. В глубине квартире было слышно, как по полу зашаркали тапочки. В глазок, видимо, не смотрели, потому что открыли сразу.
На пороге стоял молодой парень. Старше Генри на несколько лет. Симпатичный, несмотря на примятые вьющиеся тёмные волосы и зажатое в зубах яблоко. Чёрная футболка с эмблемой известной рок-группы удачно контрастировала со светлой кожей и тёмно-карими глазами. На щеке красовался отпечаток подушки. Кажется, кто-то валялся. И смотрел телевизор. Булькающие в недрах коридора искаженные колонками голоса это подтверждали.
– Слушаю, – откусывая от яблока, кивнул им парень.
– Эм… – замялась Регина. – Привет. Лукерья тут живёт?
Необычное имя парня не удивило
