я сама забыла вернуть книгу на место во время моих собственных проверок башни на устойчивость? В любом случае, книги «Вокруг света» просто не было у меня в комнате.
Я ринулась в мой картонный домик и раскрыла свернутую записочку, которую она оставила у меня на груди. Это определенно было письмо от Марджори, а не от мамы или папы, хотя папа и любил попроказничать, когда он был в настроении.
Текст был написан зеленым карандашом.
Мерри-мартышка, я прокрадываюсь к тебе в комнату, когда ты спишь. Это продолжается уже неделями, с конца лета. Ты такая миленькая во сне. Прошлой ночью зажала тебе нос, пока твой ротик, наконец, не открылся, чтобы вдохнуть. Этой ночью – твоя очередь. Прокрадись ко мне в спальню в то время, когда ты должна уже быть в постели. У меня для тебя будет заготовлена новая история. С картинками и всем прочим. Будет весело! Прошу, не злись на меня и просто сделай это.
xoxo
Глава 6
Ужинали мы всегда на кухне, а не в столовой. Насколько я могла судить, наш обеденный стол был предназначен не для обедов, а для чистого свернутого белья, которое мы, по идее, должны были потом уносить наверх и аккуратно раскладывать по комнатам, но мы никогда так не делали. Груды одежды были уложены в неустойчивые стопки, которые разрастались до головокружительных высот и превращались в печальные кучки опавших носок и нижнего белья после того, как мы вытягивали из них то, что хотели надеть.
Мама приготовила спагетти и громко вздыхала в сторону моего отца, который все еще сидел за компьютером в гостиной. Все мы прислушивались к предательскому постукиванию клавиш по клавиатуре. Ужин был готов уже минут пять назад. Марджори и я сидели перед полными тарелками свежесваренной пасты, от которых шел пар. Ее спагетти были политы томатным соусом, мои были приправлены растопленным маслом, перцем и запорошены тертым сыром. Мама говорила, что мы не можем есть, пока «он не осчастливит нас своим присутствием». Предполагалось, что запрет для нас приступить к трапезе послужит наказанием ему.
Я схватилась за живот и, покачиваясь на стуле, объявила:
– Я умру, если не поем! Папа, ну, сколько можно!
Затерянная в складках толстовки Марджори сидела вся ссутулившаяся и неряшливая. Она прошептала мне:
– Помолчи, мартышка.
Сказала она это, по всей видимости, достаточно тихо, чтобы услышала ее только я. Во всяком случае, мама, стоявшая прямо за нами, не цыкнула на Марджори.
Папа на цыпочках прошел в кухню и уселся за стол. Меня всегда поражало, как он, такой крупный мужчина, мог передвигаться столь тихо и грациозно.
– Извините. Нужно было проверить пару сообщений. Мне пока еще не ответили изо всех мест, откуда я ждал ответа.
Папа потерял работу уже более полутора лет назад. Сразу же после окончания средней школы он начал работать в Barter Brothers, базирующейся в Новой Англии
