время однодневного похода на речку Рожайку и обратно. Правда, бабушка Аня обычно предупреждает страшным голосом: «Не ешь горелое! Желудок испортишь!»
– Миш, совсем забыла: Батурины взяли билеты! – радостно сообщила Лида, накладывая отцу в тарелку.
– Да ну?! Я уж думал, улыбнулось Профессору море! – и он подмигнул мне, как сообщнику.
– Нет! Валентину все-таки отпустили с работы. В последний момент. А то она вся испереживалась… Башашкина ведь без присмотра нельзя отпускать! Сам знаешь. И Пцыроху ему не доверишь…
– Да уж… Сто грамм не стоп-кран. А ты – буржуй – в море покупаешься! – посветлел лицом Тимофеич и дал мне ласковый отцовский подзатыльник.
Редкий на улыбку, в такие минуты он необычайно красиве́л, удивительно напоминая артиста Ларионова, играющего юнгу Дика в «Пятнадцатилетнем капитане». Лида как-то полушутя сказала, что втюрилась в отца именно за это сходство. «Больше, значит, не за что было?» – обиделся он. И родители потом долго выясняли отношения, как ледышками кидаясь друг в друга неведомыми мне мужскими и женскими именами. А вот я влюбился в Шуру Казакову за то, что она одновременно похожа и на Миледи, и на Констанцию Бонасье из «Трех мушкетеров», хотя если бы Шура не была на них похожа, я бы все равно влюбился…
– Когда едут? – уточнил отец.
– Послезавтра в 15.45. С Курского вокзала.
– Как же Валька билеты впритык достала?
– По брони Главторфа, как обычно.
– А-а… Ну, понятно. Это нам, косорылым, с ночи надо очередь занимать или за месяц брать. И Профессору тоже взяла?
– Конечно! Верхняя полка.
«Лучше верхней полки в поезде только последняя парта в классе!» – подумал я, наблюдая, как коварный хан Кончак с нарисованными бровями прельщает нашего князя конями, шатрами, булатами, красивыми пленницами, но у Игоря есть дома жена, и он к ней скоро сбежит. Эту оперу передают часто и по радио, и по телеку, поэтому содержание я знаю почти наизусть.
В дверь постучали, и в комнату заглянул лысый дядя Витя Петрыкин, отец моего друга Мишки:
– Приятного аппетита!
– Спасибо, Виктор. Садись к столу! – строго пригласила мать.
– Да нет, мы с Валюшкой – уже… того… перекусили.
– Дядя Витя, а Мишка когда вернется? – спросил я с набитым ртом.
– Прожуй сначала! – наставительно буркнул Тимофеич.
– Позавчера только в деревню увезли дружка твоего. На парное молочко. Теперь жди к первому сентября.
– Жа-алко!
– Оно – конечно.
– А что там ваш Володя? – участливо поинтересовалась маман.
– И не спрашивайте, Лидия Ильинична! Как лег лицом к стенке – так и лежит. Скоро два месяца…
– А институт?
– Не желает. Ничего теперь не хочет… Говорит: в армию пойду.
– И то дело! – кивнул отец. – Проветрит башку и поступит через два года.
– А
