нно следуют этой мерзкой традиции. Поэтому неграждане никогда не стучатся в двери. Никогда. Ни сдуру, ни спьяну, ни в шутку. Потому что знают – если в дверь постучались, значит, на пороге стоят Миротворцы.
А они не заявляются просто так. Патруль может приехать, если на дворе глубокая ночь, а в квартире – шумная пьянка. Но когда всё тихо, дети спят, а по двери колотят прикладами, значит, случилось самое страшное. Это пришли ювеналы, или, как говорили местные, – эсэсовцы.
Кто их так назвал в первый раз, неизвестно. Жители Особого Района не изучали историю древних войн и понятия не имели, что творили эсэсовцы на этих равнинах сто сорок лет назад. Местные всё объясняли просто: Социальная Служба, сокращённо – СС. Их прихода неграждане боялись больше всего. Все знали: откупиться от них невозможно, судиться – бесполезно. И самое страшное, что рано или поздно эсэсовцы всегда забирали то, что хотели.
Услышав стук, можно попробовать не открывать дверь. Но ничего хорошего из этого не выйдет. На неё надежды нет. В Особом Районе запрещено менять двери. Можно ставить любые замки, а вот дверь должна быть стандартной, из хлипкой пластмассы. Такая выбивается с одного хорошего удара. По закону эсэсовцам надо открывать сразу, или двери попросту высадят. А это уже сопротивление Миротворцам, находящимся при исполнении служебных обязанностей. Тяжкое преступление, серьёзная статья.
Пока два Миротворца били по двери прикладами, на грязной лестничной площадке раздавались женские голоса:
– Осмотр проводят: социальный работник Анна Новак, удостоверение СС № 3195… – произнесла, глядя в коптер с видеокамерой, изжёлта-бледная женщина с радужной чёлкой. Она была одета в чёрный форменный пиджак, на лацканах которого красовалась вышитая золотом оскаленная собачья голова с двумя перекрещенными мётлами и аббревиатурой СС.
– …а также эксперт Министерства здравоохранения Елена Димитрова, удостоверение МЗ № 4237, – проговорила вслед за ней ярко накрашенная миловидная блондинка. Камера, тихо жужжа, быстро разворачивалась в воздухе, не упуская из своего автоматического объектива того, кто говорил.
– …и представитель наблюдательного общественного комитета «Радужная Заря» Мария Рэйкер.
Полная женщина повернулась к зависшей в воздухе камере и мило улыбнулась.
– Силовую поддержку обеспечивают Миротворцы Девятого спецполка, номера жетонов: 782472 и 781569, – низким голосом доложил Миротворец, и камера задержалась на нём пару секунд.
– Что случилось? – наконец раздался испуганный мужской голос из-за двери. Соцработник повернулась к дверям и начала громко проговаривать слова, давно заученные наизусть:
– Во исполнение Закона о защите прав и здоровья ребёнка… в рамках комплекса мероприятий по мониторингу потенциально неблагополучных семей… – её голос звучал отстранённо и холодно. – …а также борьбы с насилием в отношении детей… Поступила информация о возможном нарушении действующего законодательства. В отношении вашей семьи было принято постановление за номером 42.24.09.2082, на основании которого мы имеем право произвести осмотр жилища… – и устало добавила:
– Откроете по-хорошему или будете сопротивление оказывать?
Изнутри послышался детский плач. Наконец, дверь приоткрылась, и оттуда показалось лицо мужчины средних лет с испуганными глазами.
– Слышь, ты, Несогласный! Открывай давай! – гаркнул Миротворец и надавил на дверь. Но она лишь слегка приоткрылась, дверная цепочка не давала распахнуть её настежь.
– Ты чё, хочешь нам проблем подкинуть? Сам откроешь или тебя отпинать как следует? Мы разомнёмся, а ты сядешь лет на семь, по 213 статье, – угрожающе прорычал Миротворец.
– Не хлопай глазами, придурок! Тебе решать, как всё пройдет. Мы-то можем по-любому! И по-хорошему, и по-крутому, – гаркнул второй, картинно снимая с плеча укороченный автомат.
– Я открываю, открываю… – испуганно заговорил мужчина и, скинув цепочку, отошёл от двери. Он был одет в тёмно-серую футболку с эмблемой «Объединённых электросетей», рабочие башмаки и синий комбинезон с жёлтым крестом на груди.
На вид ему было лет тридцать, но его лицо уже подёрнулось мелкими морщинами. Начавшие седеть волосы были коротко пострижены. Мешки под глазами, обветренное лицо и мозолистые руки говорили о том, что свой хлеб он добывал тяжёлым трудом. С обеих сторон к нему жались две худенькие девочки, на вид девяти и шести лет от роду, в простеньких платьицах, с длинными косичками и полными ужаса глазами.
По-хозяйски войдя в квартиру, женщины начали осмотр.
– Хочу отметить для электронного протокола: отдельные комнаты для детей – отсутствуют, – следуя за камерой в детскую, равнодушно произнесла соцработница. – Сертифицированных игрушек нет, дети играют вышедшим из строя утюгом, небезопасным посторонним предметом.
Увидев
