style="font-size:15px;"> Я села обратно в свое кресло. Едва заметно пожав мою руку, Нина вновь превратилась в мраморное изваяние.
Вдовы же несколько отвлеклись на меня, дав Лике возможность прийти в себя. Она несомненно знала о нюансах своего брака и, называя себя «законной женой», все эти годы лукавила. Причем, лгала она всем, включая родную сестру. Давид же всю жизнь прожил окруженный различными мифами и небылицами о нем самом и его творчестве и, как и всегда, не пытался их развенчать. Дымка развеялась уже после его смерти, напоровшись на сухой реализм юридических документов.
– Ты упомянул банковскую ячейку, – напомнила Лисовскому Нина. – Возможно, ее содержимое прояснит ситуацию?
Адвокат с ответом замешкался. Стелла хмыкнула ехидно:
– Что, Давид тебя и в это не посвятил?
– Странно, что тебя во что-то нужно посвящать, дорогуша, – не сдержалась Ольга. – В твоем хрустальном шаре и так все должно быть видно.
– Вы правы, – чуть повысив голос и, вновь приобретя привычные интонации, сказал адвокат. – Содержимое ячейки, как и завещания, мне не было известно заранее. Давид всю жизнь провел за кулисами и на съемочной площадке. Его склонность к эффектным поворотам сказалась и сейчас. Нам остается лишь следовать созданной им интриге. Как бы то ни было, такова воля покойного.
Лисовский поднялся и попросил присутствующих:
– Пройдемте со мной. Ячейка может быть открыта только когда все мы в сборе. Остается спуститься на первый этаж, где находится хранилище.
– Давид учел все детали, – хмыкнула Ольга. – Даже ехать никуда не придется.
Комментировать ее слова желающих не нашлось. Геннадий, Юрий и Наташа с Любой ушли вслед за Аркадием для оформления документов. Я хотела было последовать за ним, но Лисовский меня остановил:
– Не спешите, Лиза. Вам придется пройти с нами.
Я растерянно посмотрела на Нину. Она кивнула. Пришлось повиноваться. Прескверный день. Скорее бы он уже кончился.
В полном молчании мы гуськом спустились вниз с третьего на первый этаж. Смутив охрану банковского хранилища своим количеством, мы были допущены в святая святых. По очереди расписались в нужных документах и, покинутые сотрудником банка, остались одни в душной тесной комнате, все стены которой были заставлены небольшими пронумерованными ячейками.
Ячейка Давида значилась под номером сто семьдесят один. Как и все, она открывалась двумя ключами. Банковский ключ торчал из ячейки – клерк сделал свою часть работы перед уходом. Второй оказался в руках Владислава Викторовича.
– Давай, Влад, – велела Ольга. – Не тяни.
Под прицелом взглядов полный достоинства Лисовский открыл ячейку и, аккуратно придерживая ее, положил на стол. Едва не треснувшись лбами, вдовы тут же склонились вниз.
– Дамы, – укорительно произнес Лисовский и наконец поднял крышку.
Тишина
