своей семьи.
Осенью Коту посчастливилось обрести кров в загородном доме знаменитой иллюзионистки Регины Шварц. Как и Анна Ниловна, Регина Васильевна оказывала посильную помощь бездомным животным. Была в ней та самая жилка сострадания, что не позволяла оставаться равнодушной при виде обездоленных хвостатых и усатых.
В доме Регины Васильевны жили две старые собаки: в прошлом цирковые артисты, а ныне списанные со счетов животные-долгожители. Пуделиха Татка – заводная собачонка, которая, несмотря на возраст, могла юлой крутиться от зудящего внутри непоседства, и гордый, степенный и мудрый цвергшнауцер Рамзес.
Они были его друзьями – настоящими, преданными и такими же старыми, прожившими долгую насыщенную жизнь, но не утратившими к ней интереса.
Кот понял простую истину – общаться с животными (пусть даже эти животные и не относятся к твоему семейству) намного проще, чем с людьми.
Одни люди были с ним жестоки и причиняли невыносимую физическую боль, другие настолько добры, что избавляли от страданий. Его любили и ненавидели, пытались уничтожить (и некоторым это почти удавалось) и создавали райские условия для существования.
Кот научился разбираться в людях, научился распознавать их истинную сущность по тембру голоса, вибрации, взгляду и улыбкам. Но встречались и те, кто мастерки скрывал свои пороки за обманчивой добродетелью. Люди-обманки! Притворщики! И тогда снова приходилось стонать от боли, зализывать раны, отчаянно недоумевая, почему человек настолько жесток и бессердечен по отношению к старому животному.
И пока Кот шёл, судьба наносила ему сокрушительные удары; он их сносил и продолжал свой путь. Вперёд и только вперёд. Шаг за шагом. Трудно, больно, страшно. А выбора нет. Или идти и достигнуть цели, или признать поражение, позволив преследующей его по пятам погибели одержать над собой победу.
…Скоро зима, Кот не терял веры. Но его страшила мысль о неминуемом поражении: прошлое казалось зыбким, будущее дышало неясностью. Настоящего у Кота не было. Он уже не жил, он существовал, границы собственной жизни потеряли чёткость.
Полустёртые блеклые воспоминания о семье, словно обрывки свинцовых туч, гонимые беспощадным ветром по небу, всё реже являлись в видениях. Теперь уже семья (как когда-то простиравшийся за окном мир) казалась миражом. Одни невразумительные образы: хлипкие, шаткие, полуистлевшие в глубинах кошачьей памяти.
Мысли кружили чёрными воронами, клевали в затылок, пугали своей стремительностью. Кот тряс головой, отгоняя сокрушительные потоки вероломных дум.
И продолжал идти. И ждать, и терпеть, и верить…
Глава вторая
Лес
Показался ленивый рассвет.
Кот выбежал на дорогу, оставив позади вспаханное поле с промерзшими комьями черной земли. Боязливо озираясь по сторонам, он посеменил вдоль черно-белого бордюра. Идти было легче, чем по нарезанным
