может заработать на своих гибридах только одним способом – запатентовав их. Однако даже эта возможность появилась не так давно. Садовод Лютер Бербанк, который вывел сорт маргариток Shasta и более восьмисот сортов других растений, в начале XX века писал: «Человек может запатентовать мышеловку или получить авторское право на песню, но если он подарит миру новый фрукт, то должен считать удачей, если за его труды этот фрукт хотя бы назовут в честь создателя». Закон о патентах на сорта растений появился в 1930 году, слишком поздно для Бербанка (который умер в 1926 году), но зато решил проблемы остальных селекционеров, позволив им получать за свои открытия финансовое вознаграждение. Томас Эдисон, друг Бербанка, был одним из первых сторонников закона. «Закон защищает производителя, и фермер должен иметь такие же права, – писал он. – Как правило, садовод – бедный человек, не имеющий возможности получить денежное вознаграждение. Теперь он сможет рассчитывать на свою долю».
В первоначальном варианте закона речь шла только о растениях, не размножающихся половым путем, то есть тех, что размножаются прививкой, черенкованием и другими подобными способами. Семена и клубни исключили специально: в большинстве случаев они поступали в продажу как продукты питания, что было сложно контролировать, особенно во времена, когда с едой было тяжко. Вдобавок исключение семян из патента обеспечивало защитой только один конкретный сорт. Многие гибриды не размножаются семенами, и, кроме того, подобный патент (на семена) мог привести к непреднамеренному включению в него сортов потомства. Сорта, подлежащие патентованию, должны были быть или выведены селекцией, или открыты впервые. Закон запрещал патентовать дикие растения, на которые можно было случайным образом наткнуться в поле. Растение однозначно должно было быть ранее неизвестным или усовершенствованным и до момента подачи на патент находиться в продаже не более года. Патентование производилось на срок в 17 лет. Ожидалось, что за это время селекционеры получат отдачу от своих вложений.
Первый патент был получен Генри Ф. Бузенбергом на вечноцветущую разновидность плетистой розы. В заявке господина Бузенберга ничто не выдавало, что он взволнован этим историческим моментом. Свое изобретение он описывает без малейшего намека на страсть или поэзию. Сухо перечислены преимущества обладания плетистой розой: вечноцветущая разновидность цветет постоянно, тогда как обычная облетит в одночасье. В заявке Бузенберга говорилось: «В физических характеристиках цветка, листве или иных особенностях розы не содержится никакой уникальности, кроме вышеприведенной». Он даже не счел за труд дать цветку какое-то особое название, записав его под именем «плетистая, или вьющаяся, роза». Второй патент тоже был выдан на розу, за ними последовали ежевика, гвоздика и еще одна роза. Из первых трехсот зарегистрированных патентов половина пришлась на розы. Несмотря на Великую депрессию, на цветы было зарегистрировано больше патентов, чем на продукты питания. Один репортер
