слов, сказанных им на прощанье, я почувствовала себя так, будто только сейчас полюбила его по-настоящему. Я провожала карету глазами долго после того, как она исчезла из виду, и до конца дня могла только сидеть, утирая слезы. Наступил вечер. Мне никого не хотелось видеть, так что я не поехала ни в один из домов, куда меня звали, а осталась у огня в малой библиотеке. Вокруг были умиротворенность и великолепие, внутри – нестерпимая боль. Часам к десяти отчаяние мое достигло наивысшей точки, как вдруг дверь отворилась, и вошел герцог Заморна. От изумления и радости я целую минуту не могла встать. Он приблизился, положил руку на спинку моего кресла, глянул на меня, но не заговорил. Я немедленно вскочила и обвила руками его шею. Он попытался их разнять, но не слишком настойчиво и с такой улыбкой, что я решила: это просто игра. И тут яростный звук, почти как если бы рычала большая собака, заставил меня вздрогнуть. Герцог немедленно освободился из моих объятий, отступил на шаг и с той же улыбкой поглядел мне в глаза. Его взор проникал в самое сердце.
– Дорогой Артур, – проговорила я, – что за счастливый поворот колеса Фортуны заставил вас вернуться так быстро?
– Не знаю, счастливый или нет, Мэри, – ответил он. – Вы так изумились при моем появлении.
Я не ответила. Было что-то очень странное в выражении, с которым он на меня смотрел. Тут между нами метнулся Кунштюк[23], мягко, но решительно оттеснил меня от герцога и заговорил с ним на языке жестов. Я молча смотрела, как они с быстротой молнии складывают пальцы в слова; при этом глаза изъяснялись быстрее рук.
– Что происходит? – спросила я, обращаясь к самой себе.
Герцог после недолгого молчания ответил:
– Мэри, я должен быть в Ангрии, поэтому не рассказывайте никому о моем неожиданном возвращении. Я пробуду здесь всего пять минут. Мне только и нужно, что написать письмо.
Чернила и бумага были на столе. Он сел, торопливо набросал записку, сложил ее и запечатал. Я приметила, что на пальце у него нет королевского кольца с печаткой, так что к сургучу он приложил другое, маленькое, с гербом Уэлсли, а не Ангрии. Закончив, герцог встал, надел дорожную шляпу и надвинул ее довольно низко, прижав густые кудри ко лбу, так что глаза оказались скрыты в тени. Он быстро, испытующе глянул на меня, небрежно попрощался и уже хотел выйти из комнаты. Плохо сознавая, что делаю, я бросилась к нему.
– Дорогой Артур, – сказала я, – вы уйдете, не пожав мне руку?
Он хохотнул и перевел взгляд с меня на Кунштюка. Тот затопал и замахал руками, нетерпеливо показывая, что герцог должен уйти.
– Этот карлик управляет вашими поступками, милорд? – спросила я. – Хоть бы он провалился!
– И я желаю того же, – был ответ. – Он несносен, однако полезен. Ладно, дайте мне руку и забудьте о его причудах.
Мои пальцы не успели коснуться руки герцога,
Немой чернокожий карлик, слуга Заморны.
