пойдете!»
«Сударь, – прохрипел Эжен, с трудом высвобождаясь, – что вам нужно?»
«Сохранить ваше честное имя».
«Сударь, что вы хотите этим сказать?!»
«Я хочу сказать, что вы не будете драться на дуэли».
«Но меня оскорбили!»
«Вполне возможно».
«Но я тоже оскорбил моего противника!»
«Возможно».
«Он ждет, и я горю желанием проучить его».
«Возможно».
«И один из нас останется на месте встречи».
«А вот это никак невозможно».
«А вот это мы увидим!»
«Да не пойдете вы, я сказал!» – крикнул экс-нотариус, с грозным видом расправив плечи между Эженом и выходом.
Последний еле сдержался, чтобы не взять гнусного старикашку за шкирку и не отбросить в сторону.
«Полноте, господин Литуа, – взмолился он, – вы слишком много на себя берете; я еще не мертвец, черт подери!»
«Тем хуже».
«Как вы сказали?»
«Да-да, сударь, тем хуже: ибо, когда вы окажетесь на том свете, вы не сможете обокрасть меня, подравшись на дуэли!»
«Сударь!»
«Не вопите попусту, дорогой Эжен; вот, прочитайте лучше».
«Что это? Страховой полис?»
«Да. Вот смотрите здесь, внизу».
И Эжен прочел: «Компания не обязана платить условленную сумму, если застрахованный умрет за пределами Европы или же будет убит на дуэли».
«На ду-э-ли! – повторил по слогам господин Литуа. – Понятно теперь, милейший? Ergo, вы не будете драться, если только не выложите мне двести тысяч по курсу, и немедленно!»
Смущенный Эжен в растерянности не знал, что и сказать.
«Сударь, – обратился он к одному из секундантов, – вы не возьмете на себя труд… попросить моего противника подождать до завтрашнего утра?»
«Завтра утром поединок тем более не состоится, – опять вставил нотариус, – я предупредил полицию, за вами будут следить!»
«Но, сударь! Вы хотите обесчестить меня!»
«А вы – оставить меня без единого су в кармане».
«Но я же не могу забрать вашу контору с собой в могилу…»
«У меня нет больше конторы, а есть только должник на двести тысяч! Разве мог я знать, во что превратится мое детище в ваших руках? Нотариус, который гуляет с великосветской любовницей и дерется из-за нее на дуэли, – да где это видано? Я не дал бы и тридцати тысяч за вашу должность. А вы должны мне двести! И ваша персона служит мне порукой; рисковать ею – значит продать чужое имущество, присвоить не принадлежащий вам вклад; это есть, я повторю, мошенничество чистой воды, и ваши друзья тому свидетели!»
«Честное слово, – ухмыльнулся один из секундантов, – разбирайтесь сами, а мы вернемся, как только вы закончите».
Эжен так
