с самой высокой колокольни, очень на него похож. К тому же, тот обряд, что сегодня не получился… Не смотри так виновато! Это не страшно, что Лестат ушёл. Никто точно не умрёт. По этому поводу так стопроцентно. Так вот, мы с Эркюлем разработали магию призыва, ну, чтобы если очень уж захочется, я всегда могла его вызвать в посте… э-э-э, домой.
Блондин с явным удовольствием наблюдал, как Ника покраснела, утешая себя тем, что, по крайней мере, не один он сегодня выглядит идиотом. А в приятной компании всегда здорово очутиться.
– Так вот, – торопливо продолжила она, – почему-то пару раз я вызывала Лестата. А ему мой вид в нижнем белье уже надоел до судорог. Подозреваю, что без нижнего белья ещё больше.
Льюис подпрыгнул от шока, покраснел до оттенка свежесозревшего помидора, дёрнулся на кушетке – и с его пальцев сорвалось яростное сияние, лучи собрались в милый такой шарик, который совершено невинно, но очень точно полетел прямо в милое личико девушки.
В последний момент она закрылась ладонью, зашипела от боли, а на коже осталась красная отметина, словно он в неё швырнул раскалённым утюгом.
– Ой! Это сделал я?! Извини! – вырвалось у него. Он застыл в ступоре, не веря, что ударил женщину. Да, после случая с кошмаром по имени Сьюзи, любая представительница противоположного пола, которая казалась ему распутницей, мгновенно вызывала ответную вспышку дикой ярости. Хотелось её задушить, уничтожить, искромсать на куски, чтобы эта тварь перестала существовать раз и навсегда. Но Льюис всегда сдерживал эти порывы, даже когда общался с навязанной невестой.
Коньяк из перекошенного бокала, зажатого в другой руке, медленно полился на пол. Этот звук ощутимо бил по нервам в наступившей тишине.
– Извини, просто я… Моя бывшая девушка, точнее, женщина, поступила со мной очень плохо. Я считал, что она меня любит, а она только использовала меня по приказу своего босса. И теперь, каждый раз, когда я слышу про предполагаемую измену мужчине со стороны женщины, меня охватывает бешенство, – бормотал он, пристыженный, ошеломлённый собственной столь бурной реакцией. – Я не хотел, правда. Прости, Ника.
– Да ничего, – она беспечно махнула обожжённой ладонью, всё ещё кривясь от боли. Рука вскоре вновь стала такой, какой и должна быть, без странных ожогов. – Я тебя понимаю. Ради чужой любви я готова и пострадать. Хотя, в общем-то, предпочитаю страдать от своей любви. Но разнообразие тоже бывает интересным. Но ты не подумай, – она лукаво посмотрела на парня. – Я очень люблю Эркюля, и не изменяю ему. После брака так точно.
Теперь покраснел он.
– Это, в общем-то, не моё дело, – он пытался выдавить из себя что-то приличное, вроде улыбки и беспечного взгляда.
Хрупкая женщина снова махнула ладонью, отмахиваясь от его слов, словно от назойливых мух.
– Ничего, ничего. Я и не такие глупости в своё время делала, – девушка вздохнула. – И по большей части напрасно, но дурь лечится только болезненным жизненным опытом. Так вот, Эркюль едва не устроил
