взгляд на мужчину с двуцветными глазами – хорошо, что он здесь был. Не такой ледяной и равнодушный, как другие. Хорошо, что у меня были эти часы даже здесь, что вообще была моя жизнь.
Пора, да. Я сама так хотела.
«Я не хотела!»
Веки все-таки начало жечь. Жизнь – она такая… От нее так просто не отказываются. Но я не буду при них рыдать, не буду просить пощады.
Вдруг поджались губы у Комиссионера слева – «моего». И голос его стал непривычно жестким:
– Запрос на отмену деактивации.
– Причина? – вопросила таблица после промедления.
Тишина.
– Хочу провести последний тест. Запрос на согласие системы.
– Код теста?
На человека с двуцветными глазами теперь смотрели мы оба – я и кареглазый. Я почти так же безжизненно, коллега в форме удивленно-раздраженно.
– FUS12AN.
– Слияние?! – Впервые кареглазый Комиссионер проявил нечто человеческое, даже выказал беспокойство. – Лиам, подумай…
«Лиам, значит».
– …ты обеспечишь ей очень болезненную смерть.
«Очень. Агонию».
Комиссионер, предложивший тест, молчал. Молчала и система. После ответ:
– Разрешение вами получено.
Теперь я слышала их диалог без слов.
«Подумай дважды…»
«Подумал. Это шанс ее очистить».
«Без шансов!»
«Решение принято».
Они словно поменялись ролями – застывшая в упорстве челюсть двуцветного, тревожный флер от кареглазого. Видимо, какой-то дряни с названием FUS даже этот гад мне не желал. Извращенной смерти.
– Накормить ее, – приказал непреклонный Лиам. И уже мне. – Поешь, тебе понадобятся силы.
Он вышел первым, а нелюбимый мной мужчина с карими глазами еще долго не закрывал висящую в воздухе таблицу. Меня предупредил, находясь мыслями не здесь:
– Если не поешь сама, введем тебе питательную капельницу.
Уходя, сообщил системе:
– Нам понадобятся два наблюдателя в камеру на нулевом этаже. Через час. И подготовить алгоритм реаниматологии…
На последних словах он покачал головой, и невысказанное зависло в воздухе: «Алгоритм, конечно, не понадобится – просто предписание…»
– Что это за… последний… тест?
Меня накормили рисовой кашей – липкой, безвкусной, – я была рада и ей. И еще больше сладкому чаю. Простому, горячему, ароматному. Так и начинаешь ценить простые вещи, на которые раньше не обратил бы внимания.
Хорошо, что Комиссионер с двуцветными глазами зашел в «столовую» для предварительного разговора. Мне был очень важен этот разговор, потому что человек, который говорит, что больше ничего не боится, врет. Мы боимся всего: неопределенности, боли, собственного будущего, особенно если оно наполнено неизвестностью.
