она нашла соседа с малышом в его квартире, в большой комнате на полу. Берг гладил мальчика по ладошке и напевал ему что-то трогательное, удивительно нежное и красивое. Ребенок молчал, хлопал глазками и внимательно слушал.
– Простите, что я его сюда принес, – виновато произнес сосед. – Здесь теплее и спокойнее. Я его завернул, чтобы не шевелился. Теперь пою вот… Он и плакать перестал. Похоже, с ним все в порядке. Песня моя его успокаивает.
– Я думала, ему музыка не нравится. От моих колыбельных он еще больше плачет. Что за песню вы поете? Я ее тоже выучу.
– Не знаю, – растерялся Берг. – Само собой как-то получается. Из головы…
Прибыла скорая. Мальчику поставили диагноз «сотрясение мозга» и доставили в больницу вместе с матерью для наблюдения.
Вернувшись домой, молодая семья известила владельца квартиры о переезде. Нашли более подходящий вариант – без лестниц. Берг подписал соглашение о расторжении без всяких возражений, ни словом не обмолвившись о том, что срок договора еще не истек, и взялся за поиски новых жильцов.
Квартиросъемщики не подходили – ни один. Лишь заслышав новый голос в телефоне, Берг морщился, воротил нос и, преодолевая нестерпимое желание отбросить трубку подальше, спешил сказать «нет». Когда звонили снова, он сообщал, что квартира уже сдана. Недвижимость простаивала, звонков становилось все меньше, а Берг все равно отказывал. И так бы продолжалось до бесконечности, если бы не мелодичный говорок женщины, позвонившей после недельной тишины.
– Добрый день! – сказала она по-немецки с легко узнаваемым акцентом. Берг приветствовал ее на русском, женщина с облегчением затараторила на родном. – Нам квартира ваша очень подходит. Мы уже несколько месяцев найти ничего не можем. Поэтому не откажите, если еще не сдали.
Пока Берг обдумывал, происходит ли женщина из вологодских селений или других, еще более северных – поморских, она говорила дальше.
– Сегодня подъедем посмотреть. Хотела спросить только, на каком этаже квартира. Лифт есть? У нас двойняшки годовалые. С ними двумя мне трудно будет спускаться и подниматься.
Берг улыбнулся. Удивительно правильным и неподдельно правдивым казалось ему все, что говорила эта женщина. Ее слова лились, словно колыбельная для новорожденного, в которой у каждой ноты была своя буква, у каждого аккорда – слово, у такта – фраза. Все идеально сходилось. Завороженный звучанием, Берг молчал. Ему хотелось слушать и слушать, и пускай будет громче и громче. Открыть дверь и окна, сорвать решетки и замки, чтобы впустить этот свежий ветер, напитать им каждый сантиметр пустой квартиры, каждую морщинку на одиноком теле и наполнить их жизнью, доселе ему неведомой, но ставшей вдруг нестерпимо близкой и желанной.
– Так что? Лифт есть? – повторила женщина нетерпеливо. Она уже было хотела положить трубку, когда раздался голос Берга.
– Лифта нет, – ответил он в своей неторопливой аккордеонной манере, – но вам не о чем беспокоиться.
