и на глазах изумленной Элизы я согнул кочергу пополам.
– Н-но… – пролепетала девушка, – куда я пойду?!
– Туда, где холодно, мокро и темно! – сказала Саша. – Будешь всю ночь дрожать у какого-нибудь здания, сидя не на подстилке, а на холодной земле. Твой брат, скорее всего, умрет в тот же день от переохлаждения. Жрать к этому моменту тебе захочется немилосердно. Затем тебя увидят несколько лихих ребят и оприходуют в какой-нибудь подворотне по несколько раз, потом продадут в бордель, и будешь ты до самой смерти ублажать голодных мужиков.
– Саша, что… – растерянно спросил я, посмотрев на злое лицо девочки.
– Да задолбала она меня за день! – сказала девочка. – И то ей не это, и это ей не так. И дом маленький, не такой, как у ее хозяина, и на кухне ничего нет, и кроватей нет, и мебель отсутствует, и ребята в рванье ходят, и вообще, она вся такая благородная и на нас смотрит свысока. А на меня так и подавно! Жизни учит!
– Э-э-э… – попыталась что-то сказать Элиза.
– Но больше всего меня напрягает то, – перебила ее Саша, – что это не ей повезло, что ты с дедом Димитрием спас ее от насильников, а нам, ведь она, вся такая распрекрасная, оказалась в нашем доме!
– Элиза! – жестко сказал я. – Проваливай из моего дома.
– Н-но… не прогоняйте! Я больше не буду!
– Девочка, – объяснил я. – Ты до этого момента жила в совершенно другом мире. Мире, где есть мать, подружки, друзья, добрые хозяева. Сейчас трущобы – твой дом, для того, чтобы выжить и стать одной из нас, ты должна забыть о том, кем ты была раньше! Ты уже совершила одну ошибку, ты поставила себя выше нас! А это совершенно неверно! Мы хищники! Пусть маленькие, но хищники, а ты большая кроткая овечка, которая по ошибке попала в стаю волков! Ты не ценишь наш дом и нас самих, ты считаешь, что мы плохо живем! Да ты не знаешь, как живут остальные! Поэтому я говорю тебе: проваливай из моего дома. Когда поймешь, от чего отказалась, вернешься.
– Не выгоняй, пожалуйста, я боюсь.
– Нет, – покачал я головой. – Ты испугаешься, когда узнаешь, почему у Саши такие короткие волосы.
– Они у меня такие для того, чтобы все считали меня мальчишкой и не пытались пристать и украсть в бордель.
Эгоистичные и жесткие слова из уст маленькой девочки потрясли Элизу еще больше, чем возможность оказаться выкинутой на улицу.
– Как же вы здесь живете?! – с ужасом в голосе спросила она.
– А мы только последнее время более-менее живем, до этого мы выживали, – сказала Саша и начала всхлипывать.
– Саш, ты чего? – не понял я.
– Потому что у кого-то было все! А у нас, у нас – ничего! А она еще меня учит. И ей еще не нравится ничего! – еще громче зарыдала Саша.
Неожиданно за спиной послышался еще один женский плач.
– Да что ж такое! – ругнулся я, повернувшись к Элизе. – Ты-то чего ревешь как белуга?! Не выгоню я тебя, не плачь! «Тем более что дед Димитрий попросил о тебе позаботиться», – подумал я.
– Я же
