27).
Ты не видишь Бога, но видишь создание Его, видишь дела Его: небо, землю, море. А кто любит, тот, увидев произведение любимого, или обувь, или одежду, или что-нибудь другое, воспламеняется любовью. Ты не видишь Бога, но видишь Его служителей и друзей, то есть мужей святых и имеющих перед Ним дерзновение. Послужи же теперь им и будешь иметь немалое утешение для своей любви.
И между людьми мы обыкновенно любим не только друзей своих, но и тех, кого они любят. Если кто из любимых нами скажет: «Я люблю такого-то и всякое благодеяние, оказанное ему, считаю оказанным мне самому», то мы делаем все и стараемся всячески угодить этому человеку, как будто видим в нем самого́ любимого. То же можно делать теперь и в отношении ко Христу. Он сказал: «Я люблю бедных, и если они получат какое-нибудь благодеяние, Я воздам за то, как бы Сам получил его». Будем же делать все для облегчения их участи или, лучше, истощим на них все свое имущество, веруя, что в лице их мы питаем Бога. А что действительно, питая их, мы питаем Самого Бога, об этом послушай, что говорит Христос: Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня… был наг, и вы одели Меня (Мф. 25, 35–36); и много доставляет Он нам случаев к удовлетворению нашей любви.
Любовь обыкновенно возбуждают в нас следующие три предмета: или телесная красота, или великое благодеяние, или любовь к нам другого. Каждый из этих предметов сам по себе может воспламенить в нас любовь. Хотя бы мы от какого-нибудь человека не получали никакого благодеяния, но если слышим, что он постоянно любит нас, хвалит нас и удивляется нам, то и сами тотчас привязываемся к нему душой и любим его как благодетеля. А в Боге не одно только это, но и все три совершенства можно видеть в такой высокой степени, что невозможно выразить их словом.
И, во-первых, красота этого блаженного и нетленного Существа неизъяснима, ни с чем несравненна, превосходнее всякого слова и выше всякого разумения. Впрочем, возлюбленный, когда ты слышишь о красоте, то не предполагай ничего телесного, но разумей некоторую славу бестелесную и великолепие невыразимое. Но ты желаешь, чтобы мы исчислили Его благодеяния? И их невозможно изобразить словом. Любовь, которую Он показал нам, какое слово может изобразить? Удивляясь ей, Иоанн говорил: Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного (Ин. 3, 16).
Если же ты хочешь слышать собственные слова Его и узнать Его любовь, то послушай, что говорил Он чрез пророка: Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя (Ис. 49, 15). И как Псалмопевец говорит: Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже (Пс. 41, 2), так и Христос говорил: Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели (Мф. 23, 37).
И как пророк ищет подобия для выражения своей любви, так и Бог употребляет некоторые подобия, чтобы выразить нам любовь, какую Он показывает в устроении нашего спасения. Пророк приводит в пример жаждущую лань и иссохшую землю, а Бог – любовь птиц к своим птенцам и сердоболие матерей
