окрестных собак и кошек, и даже большинство разносчиков пахлавы, вареной кукурузы и лимонада. Искупались в каждой из прилегающих к заливу бухточек. Два раза посидели в ближайшем ресторанчике на дастархане и не нашли в том ничего приятного или полезного. Обнаружили место, где продается действительно вкусное вино, и место, где можно пообедать за копейки, не стоя в очереди. Домовитый Рыжий с темноволосой сдержанной Ириной безупречно освоили передвижное и переносное хозяйство и могли за полчаса организовать почти настоящий шашлык на мангале из кирпичей, подобранных на набережной. Игорь нашел какие-то весьма ценные, как он уверял, камешки, невзрачные с виду. Лиза зачем-то начала называть юного Игоря Гариком.
А еще они научились договариваться с горными егерями, выучили график их обходов, когда те отлавливали беспечных туристов, контрабандой или нечаянно забредающих в заповедные зоны. Они обтоптали множество троп Башлангыча, обследовали окрестности разрекламированной пещеры Кара-Тау. Но своей пещеры не нашли. Не было такой пещеры или пещерки, где не встречались бы следы предыдущих посещений, не было.
Вечером экспедиция передвинулась на галечный пляж, где море было чище, без взвеси песка, и сидела на теплых камешках, спиной к Башлангычу, правым плечом к морю. Отчетливо пахло водорослями и маленькими крабами, снующими по гальке боком вперед на ножках, покрытых зеленоватыми доспехами. Большой Краб, то ли низенькая гора, то ли мыс, замыкающий залив с севера, резво наливался фиолетовым цветом, волны несли мятую пену, откатываясь дальше, чем вчера, – в море начинался шторм. У красного вина, купленного в хорошем, правильном месте, прорезался отчетливый кислый вкус, вчера они его не замечали.
– Этот напиток пора переводить из среднего рода в женский: не вино, а вина, – заметил Сергей, играя своими выдающимися бровями. – Адам, давая имена, другим замыслил вкус вина.
– Не умничай! – непонятно с чего рассердилась Лиза. Она поймала краба и палочкой пыталась направить его прямым курсом. Краб тоже сердился, раскрывал крохотные клешни и упорствовал в движении боком.
– Но Адам дал названия только зверям! – наивно возразил юный Игорь-Гарик. – На первом общем языке.
– А кто же назвал все остальное?
Лиза резко повернулась к Игорю, ее незагорелое тело засветилось гневным перламутром под заваливающимся в море солнцем. Ирина быстро схватила малютку краба, переставила подальше от Лизы. Краб, не будь дурак, рванул к морю. Боком. Боком получалось быстрее.
– Общего языка не может существовать в принципе, – занудливо начал Максим, который Петрович. – Даже в переводе не существует единого понятия какого-либо слова. Для англичанина вино – это херес, для португальца – портвейн, француз при слове «вино» представляет бордо или бургундское. – В косых лучах стало заметно, что у Максима наметились залысины, а нос с возрастом наверняка устанет и повиснет, устремляясь к верхней губе. Но это Ирина, разглядывавшая Максима, уже сочиняла, раздражаясь.
