десяток книжных полок с яркими корешками, с которых перекликались Фрейд, Юнг, Роршах, Ломброзо, Скиннер, Ялом и другие великие монстры, указывали на то, что этот бункер – психосвятилище.
Были в нашем сумасшедшем доме и благоустроенная комната психологической релаксации, и тренинговый кабинет, но они находились в другом крыле, а не в этом, где проводились экспертизы и на скорую руку решались человеческие судьбы.
– Опять поджигателя привезли, – сказала Лизавета. – Теперь либо тебе, либо мне его отпишут.
– Отдай его мне, – попросила я.
– Бери, – Лизавета махнула рукой. – Не жалко. Вот сегодняшнюю девочку с маниакалом я бы не отдала…
Лизавету интересовали тревожные расстройства и панические атаки. Меня – поджигатели… Хотя я больше люблю слово «огнепоклонник». Ведь «поджигатель» отражает всего лишь действие, а «огнепоклонник» – мотив.
В нашем коллективе только Сергей Александрович знал о том, что у меня самой когда-то подозревали пироманию4. Мама водила меня к нему в детский психиатрический диспансер. Мы тогда только что переехали в Ленинград, и мама обнаружила в моём столе пачку рисунков, на каждом из которых был изображён пожар.
Рыжие снопы, чёрные расползшиеся кляксы, горящий кустарник. На фоне огненной стены – бегущие с перекошенными чёрными ртами, без глаз (зажмуренных от ужаса), мальчишки. Четыре муравьиных мальчишечьих фигурки – на переднем плане, и две – девчоночьих, – далеко-далеко, еле помеченные яркими кляксами сарафанов или платьиц.
Мама нашла рисунки и испугалась. Так я оказалась в кабинете психиатра. Что, в общем-то, и привело меня в профессию. А иначе трудилась бы сейчас каким-нибудь менеджером среднего звена и была вполне довольна жизнью.
Но звёзды сошлись так, что в двенадцать лет я оказалась в кабинете психиатра.
– Доктор, – обратилась мама к Сергею Александровичу (на тот момент миловидному круглолицему брюнету, не толстому и не лысому), – посмотрите, что рисует моя дочь.
И она вывалила на стол рисунки.
Доктор, улыбчивый и, в общем, совсем не страшный, просмотрел всё, что-то бубня под нос (как мне показалось, даже одобрительно), и, повернувшись к маме, задал совсем неожиданный вопрос:
– А она у вас долго писалась?
Мама начала краснеть – шея, уши, потом лоб – и, не глядя на меня, тихо проговорила:
– Танька, выйди…
…Я, конечно, подслушивала. Как бы я выжила, если бы с пелёнок не научилась подслушивать разговоры взрослых и таким образом узнавать об опасности? За дверью мама говорила быстро-быстро, я улавливала обрывки её фраз, перемежаемых рокочущим «бу-бу-бу» доктора, задававшего вопросы.
– Родной папаша – пьянь болотная… Второй брак… хороший… Село… контингент… дворовая шпана… Акклиматизация… месячные…
Мне вдруг расхотелось подслушивать дальше.
Но доктору я потом много
Психическое расстройство, нарушение импульсивного поведения, проявляющееся в неконтролируемой тяге к огню. Пироманы (или лица, страдающие этим расстройством, сознательно и целенаправленно совершавшие поджоги более одного раза) устраивают пожары сами, а также любят наблюдать за огнём, что доставляет им огромное удовлетворение.
