заскользили к низинке. Земля была влажной и чуть приминалась под локтями и коленями.
– А теперь крадёмся змейкой, – и пара скользнула в низинку уже по-пластунски.
Листвы на кустах ещё не было, и приходилось плотней прижиматься к земле. Благо что от караульных их сейчас укрывала большая куча валежника. «Вот от неё-то и нужно будет метать ножи», – подумал Алексей, чуть приподнявшись. Силуэт верхнего караульного чётко виднелся на гребне обрыва, подсвечиваемый всполохами от костров. Вот он как-то странно дёрнулся и пропал из поля зрения, словно бы наклоняясь к земле. Прошло секунд пять, и он опять появился на своём прежнем месте. Лёшка протёр глаза, вроде всё то же, такой же малахай на голове, так же сидит, сгорбившись и подобрав под себя ноги. Вдруг «караульный» поднял руку и взмахнул ею в воздухе несколько раз.
«Всё, Фёдор с Василием сработали нормально, – понял Лёшка. – А вот теперь и наша очередь с Куртом!»
Алексей, огибая кучу валежника, уже было хотел взять левее и затем вылезти на открытое место, как вдруг его резко дёрнули сзади за ногу. Он приник к земле и, обернувшись, посмотрел на напарника.
– Прижмись, сюда караульный идёт, – прошептал Курт. Действительно, сопя и вздыхая, к куче с дровами приближался «их», второй, часовой.
«Нужно резать сейчас, – решил Егоров, приподнимаясь с земли. – Потом, когда он будет с дровами на плече или с охапкой их в руках, мы тут такой тарарам устроим! Да и времени тянуть с нападением нет, вот-вот уже сюда остальные лодки подойдут!»
Всё получилось очень быстро, турок вышел за пределы освещения от ближайшего костра, и его глаза даже не смогли различить в размытом тёмном силуэте у кучи валежника человека. Хэть! Хэть! Лёшка резко выдохнул, посылая оба швырковых ножа в цель. Турок словно бы споткнулся и мешком бесшумно рухнул на землю.
Вокруг всё было тихо. Ночной лагерь продолжал спокойно спать. Не отходя от кучи валежника, Егоров приподнялся и несколько раз махнул рукой. Ну а вот теперь дело уже за плутонгом! Недалеко, откуда-то из-за ближних кустов, раздалось уханье совы, и к Егорову подполз барабанщик Лёнька с вестовым.
– Ваше, господин поручик, – и он протянул командиру его штуцер с саблей и подсумками. – А Афонька вон Куртово оружие притащил. У Трифона всё готово, вот-вот они уже начнут.
Наверное, колоть и резать людей во сне или же спросонья было делом неблагородным, в «просвещённый» двадцать первый век на старшего лейтенанта Егорова, возможно, и нашлись бы те, кто его за это бы осудил. Правда, были бы они точно не из среды тех, кто привык рисковать своей жизнью и кто терял уже на войне друзей. В век поручика русской императорской армии Егорова из темноты вдруг выскочило кольцо егерей с ружьями наперевес, и с горящими на острие штыков отблесками пламени солдаты ринулись к кострам.
– А-а-а! – раздался истошный визг и рёв, там слышались глухие удары, хруст и крики боли. Не прошло и минуты, а над лагерем уже нависла тишина.
– Всё, вашбродь,
