Этот вечер я, Виктор Холмов – опер – проводил в гостях у Лены. Она была небольшого роста, со светлыми волосами и немного похожа на дворовую девушку Фимку в исполнении актрисы Александры Захаровой из популярного фильма «Формула любви». Она приехала «покорять» Москву откуда-то из-под Перми. Лена меня «заводила», но я не собирался на ней жениться. Для меня это был третий год после моего дембеля из армии. Страна заканчивала первую пятилетку перемен, начавшихся в 1985-м с нового слова – «перестройка». Люди стали публично горячо спорить, обсуждать, что происходит в стране, и появилось другоеслово – «гласность». Заработали кооперативы, и родилось ещё одно – «откаты». Всё вместе это было как новое звучание старого слова «свобода».
Я потянулся губамик набухшему от возбуждения соску Лены, и тут зазвонил телефон. Положив трубку, я повернулся к ней:
– Я просил дежурного набрать мне на твой номер, если что-то серьёзное. Убийство на Краснохолмской набережной. Рядом с магазином «Берёзка». Сейчас за мной придёт машина.
Она выпрямилась на диване и, покачивая в руке бюстгальтером, как маятником часов, рассмеялась.
– Фантомасик! Мне нужно зайти в эту «Березку» к подруге. Подвези меня, пожалуйста!
– Лена, это служебная машина.
Меня раздражало, когда она меня звала Фантомасик, в честь лысого злодея из сверхпопулярного фильма «Фантомас». В 1986-м, на втором году службы в армии, я попал в охрану зоны вокруг Припяти во время аварии на Чернобыльской АЭС. Вскорости у меня стали редеть волосы, и мне пришлась стричься под ноль, как будто я снова солдат-первогодок.
– Витя, ну please! – сказала Лена и плотно ко мне прижалась.
Она работала в гостинице «Интурист» и любила повторять несколько английских слов и выражений, которые знала.
– Тогда тебе 40 секунд на одевание как при тревоге! Аты-баты, шли солдаты!
– А при чём здесь это?
– Один шутник из моего взвода сочинил строевую песню на слова из детской считалки. Я маршировал под неё все два года в армии.
Следственные действия
Когда мы сели в милицейскую машину, чтобы ехать к месту происшествия, водитель удивлённопосмотрел на Лену. Опережая его вопрос, я соврал, что она важный свидетель. По тускло освещённой улице мы подъехали к Таганской площади, где ярким пятном выделялся залитый светом подъезд Театра на Таганке. Толпа народа радостно суетилась у входа.
– Как у нас любят духовную пищу! Но и поесть вкусно не забывают. За столом будут финским салями из продуктового заказа закусывать, – заметил я.
– И ещё со шпротами и сайрой, если набор хороший достался, – поддержала Лена.
«Все беспечны и веселы, а ведь случилось немыслимое – несколько дней назад, 25 Декабря, Михаил Горбачёв объявил о своей отставке с поста президента СССР, и Союз братских республик стал историей», – промелькнула мысль.
Когда подъехали к месту происшествия и вышли из машины, Лена сделала несколько шагов в направлении, где лежало неподвижное тело, возле которого работала оперативная бригада. Она подошла совсем близко. Казалось, что её притягивает этот ужас. Лена резко остановилась, повернулась ко мне и натянуто улыбнулась. Но в её лице был страх.
– Ну, я пошла, – сказала она.
Она сделала несколько шагов от, затем повернулась и взглянула на меня своим обычным насмешливым взглядом.
– Витя, давай заходи в «Берёзку», когда здесь закончишь, – сказала Лена.
– Хорошо, зайду.
Убитый лежал на грязном снегу лицом вверх. Его дублёнка песочного цвета была распахнута так, что хорошо было видно то место живота, куда был нанесён удар ножом, который был, вероятно, смертельный. Жертву случайно обнаружила пожилая женщина, которая вечером, перед тем как засесть у телевизора для просмотра предновогодних программ, решила пойти погулять. Чтобы выйти на оживлённую улицу из двора, ей нужно было миновать неосвещённую подворотню. Там она увидела неподвижно лежащего мужчину. У неё хватило смелости подойти ближе и громко позвать его, но ответа не было. На улице она безуспешно пыталась найти работающий телефон-автомат, чтобы позвонить в милицию. Решив довести дело до конца, женщина дошла до ближайшего постового и заявила о случившемся.
У погибшего не обнаружили ни документов, ни денег, но дорогие часы остались на месте, как и ондатровая шапка. Этим головным убором прикрыли лицо убитого после того, как сделали снимок. В одном из карманов дублёнки я обнаружил небольшой лист бумаги, обильно залитый кровью. Можно было прочитать: «каша», «ик», «будет», «дня», «трах», «аринку», «в три у её дома». Наверняка в записке речь шла о какой-то женщине. Но имело ли это отношение к убийству?
Лист бумаги был бледно-розового цвета, как фруктовое мороженое за одиннадцать копеек.
