нравится, ты – молодец. Но я, Вик, не хочу держать язык в заднице. Не хочу тявкать как моська. А если так, то нужно плыть против течения. Или самому стать течением.
– За это могут убить.
– Если убьют, то позже поставят памятник. Тоже неплохо, да?
– По-моему, главное – это быть свободным внутри. Необязательно менять мир. Он того не заслуживает. Ну его нафиг.
– Если кому-то суждено изменить мир, он это сделает. Если может плыть против течения – бросится и поплывет. Это не выбирают.
– Кто ты?
– Я не сдамся.
Вика смотрела на него с интересом.
– Если что, я с тобой.
– Точно?
– Да. Давай вернемся к тому, с чего начали. Тебе нужно предложить Ленке заняться сексом. Если сдержишься, то, во-первых, будешь частью системы, а во-вторых, станешь невротиком.
– Именно так.
– Завтра скажешь ей это при личной встрече.
Они посмеялись и встали.
Они шли по тихой аллее парка – усыпанной желтыми листьями, подсвеченной теплым сентябрьским солнцем. Обнимая Вику за талию, Саша был счастлив. Вика любит его, а он – ее. Все остальное не важно.
Мир подождет.
Глава 5
Виктор Моисеев был практичен, хладнокровен, умен и чувствовал себя в бизнесе, как рыба в воде. Бизнес был его жизнью, его детищем, источником благосостояния – всем. Он любил деньги, любил то, что они давали, все возможности, которые есть у того, у кого есть деньги – но еще неизвестно, от чего он получал больше удовольствия: от результата или процесса.
Он был харизматиком. Худощавый и рыжий, он зачесывал волосы назад и имел обыкновение не моргая смотреть на визави ярко-зелеными глазами, в то время как слушал или говорил, что действовало гипнотически. Он умел убеждать, просчитывать людей и события, а еще он был жестким, иногда – жестоким, когда дело касалось его интересов. Складывалось ощущение, что люди для него – лишь инструменты. Цель оправдывает средства – это о нем. Совесть не слишком ему докучала.
На него смотрели с обочины дороги, которой он шел к своей цели (то есть к могуществу и богатству). Смотрели по-разному: с ненавистью, завистью, обожанием – не было равнодушных. Он не смотрел на них. Он не оборачивался. Он жил настоящим и будущим. В его прошлом остались деспот-отец, мать, плакавшая ежедневно и состарившаяся раньше времени, ментовские пьянки на тесной кухне, восемнадцатилетняя девушка, подсевшая на героин и покончившая с собой, когда он бросил ее, вдова Димы Прянишникова, выдавленная из бизнеса, – это не стоило того, чтобы вспоминать, отвлекаться, сбавлять скорость на пути к цели.
Если бы у него спросили, в чем смысл жизни, он сказал бы, что ее смысл в том, чтобы жить. Чтобы брать больше и рисковать. Он не верил в Бога, не понимал и высмеивал тех, кто боялся кары небесной, и жил на полную, считая пустой тратой времени философствование о сущности сущего, о смысле жизни, о предназначении человека. Судя по нему – во всяком
