помолчала и добавила, сдвинув брови, очень темные по сравнению со светлыми волосами:
– Я… мне правда его жалко, Игоря.
Бедного, прибавила про себя Алла.
– Он вчера так настойчиво предлагал мне с ним переспать! Нет, он даже не предлагал, он как будто распоряжение делал! Он говорил: я проведу с этими чудиками воспитательную работу, и ты ко мне придешь, да, лапочка? Или я за тобой Антошу пришлю. Антоша всегда готов помочь. Я, конечно, тоже хороша, шампанского напилась!.. Но, знаете, Алла, сколько раз…
Тут Женька вскочила и захлопала глазами.
– Есть хочется, – сказала она специальным «девочкиным» голосом. – Я, наверное, бесчувственная. Никому не хочется, а мне хочется! А тетку просить я боюсь.
И она выбежала из комнаты.
Алла посмотрела на книжку про похождения бравого солдата Швейка.
…Виноградов собирался выяснить отношения с Марком и его тренером, а потом всласть порезвиться с Женькой. Женька или сама придет, или ее приведут – для этого есть специальный человек Антон, всегда готовый выполнить любое распоряжение хозяина. Почему Женька ничего никому не сказала? На самом деле напилась или сделала вид? Или, может быть, сочинила историю только что?.. Зачем? Зачем она ее сочинила?..
Алла вышла в коридор. В кухне разговаривали – громче всех Степан с Сергеем Васильевичем и опять про Турин и Ванкувер!..
Безмолвная Зоя Петровна тащила какие-то рюкзаки, дотащила до Аллы и плюхнула на пол:
– Ваши?
Алла посмотрела.
– Наши.
– Разобрать надо. Вещи посушить. Сгниют.
– Зоя Петровна, – спросила Алла, развязывая рюкзак, – вы ночью ничего не слышали? Никакого шума?
Та ничего не ответила. Время от времени, по всей видимости, ее поражал приступ глухоты или немоты.
Алла потянула завязки и стала вываливать на пол какие-то свитера и штаны. В коридоре моментально завоняло застарелым дымом от походных костров и отсыревшей шерстью.
Вдруг рюкзак как-то странно дернулся и взметнулся из-под Аллиного носа, и она чуть не упала, пришлось опереться руками:
– Что вы делаете?! Не трогайте тут ничего!
Над Аллой нависал Диман, совершенно красный.
– Я не трогаю, – сказала она осторожно. – Я хотела вещи повесить посушить…
– Не надо ничего сушить! Я сам!
Он перешагнул через Аллу и пошел к «комнате мальчиков», унося рюкзак, но вдруг остановился и повернулся к ней.
– Это чей?
– По-моему, Володин.
Диман еще посмотрел на рюкзак, повернулся, вздохнул и забормотал виновато:
– Алла Ивановна, не обращайте внимания! Извините. Я думал, это мой, они у нас почти одинаковые! А я терпеть не могу, когда в моих вещах роются, просто ненавижу!
Он подошел и аккуратно опустил рюкзак возле
