немного ни о чем не думать. Только так: вот и прошли эти три года, они оба одолели их, как бесконечно трудный подъем, и теперь можно жить, как жилось когда-то, легко и радостно. Или это сейчас кажется, что тогда жилось легко и радостно?..
Ему хотелось еще немного побыть с ней вдвоем, как будто с самим собой. Рассказать ей немного, как он жил, и послушать, что она станет рассказывать.
Он знал, что – нельзя, нужно возвращаться, и все же тянул время. Немножко. Чуть-чуть.
Женька поцеловала его в ухо, а потом в шею и опять в ухо. Он повернул голову, чтобы ей было удобней его целовать. А потом поднялся.
Его свитер валялся за креслом, а Женькин он так и не смог найти и сунул ей какой-то другой. Зато лифчик обнаружился на письменном столе, прямо посередине.
Он подождал, пока она оденется, взял за руку и свел по лестнице вниз, как маленькую.
Вся компания была на кухне. Докторша Марина пила из большой кружки чай.
– Пока жив, – сообщила она, завидев Марка. – Я его зашила. Теперь все зависит только от него, справится или нет.
– Если сразу коньки не отбросил, – вступил Сергей Васильевич, – может, и обойдется.
Марк заглянул в «медицинскую». Лампы были притушены, кушетка опущена. Вик лежал на боку, весь забинтованный, как мумия, и совершенно неподвижный. Рядом сидел Павел и гладил пса по голове.
– Жив, жив, – быстро выговорил он, как только открылась дверь. – Борется. Видишь, дышит. Врачиха сказала, если через два часа не помрет, есть надежда. Ах ты, собака, собака!..
– Пойдем, Паш. Чего тут сидеть?
– Как чего? – удивился Павел. – Я ему помогаю.
Вошла Алла и тоже стала смотреть на Вика, а потом Марина всех разогнала.
– Дайте собаке покой, – раздраженно заявила она. – Нечего на нее любоваться!
Все вернулись на кухню, расселись вокруг стола и заговорили обыкновенными голосами. Зоя Петровна выволокла из печи пирог «на скорую руку» и водрузила в самый центр, а Алла вдруг велела Кузьмичу лезть в подпол.
– Зачем? – не понял тот.
Он все время тер глаза, как будто долго не спал.
– За красным вином, – отрезала Алла. – Зоя Петровна, где яблоки и апельсины? Еще мне нужна корица и… Павел, достань вино. Будем пить глинтвейн. Самый биатлонный напиток.
Марк улыбнулся и сел верхом на стул. Женька моментально пристроилась так, чтобы боком его касаться. Зоя Петровна покосилась на них.
Кузьмич спрыгнул в подпол и стал выставлять оттуда бутылки, одну за одной. Алла их принимала.
– Не ко времени ты это затеяла. – Он выбрался и опустил тяжеленную крышку, бухнувшую в пазах.
– Ничего, в самый раз.
Алла поставила на плиту огромную кастрюлю, потеснив чугунки и сковороды, сунула Петечке апельсины, чтобы чистил, а Диману яблоки, чтобы резал. Диман яблоки резал честно, а Петечка апельсины больше ел, и Алла их у него отобрала.
Вскоре в огромной кухне запахло корицей, гвоздикой, ванилью и еще чем-то острым
