в конце на откровенный бас какой-нибудь концертной установки, ударивший по стенам физически ощущаемой звуковой волной.
Катю приподняло над полом на несколько миллиметров и сильно сжало со всех сторон. Уши крепко прижались к голове, глаза вдавило в череп, ногти в пальцы, пальцы в кисти и ступни, грудь сдавило, она словно оказалась в барокамере, но явно не в медицинской.
Свет преломился в воздушном шаре, по левой руке пробежали очень тоненькие, не толще волоска, чёрные молнии, её кольнуло и в тот же миг всё внезапно кончилось. Давление резко пропало, левую руку обожгло, пространство перед Катей пошло прозрачной рябью, сорвавшись вперёд со скоростью пули.
В стену перед ней словно самолёт врезался, ну или метеорит. Её вырвало, сорвало почти целиком с места, прихватив и части соседних комнат, и часть потолка вместе с крышей, и даже пола. Вся эта конструкция вылетела наружу, по пути разваливаясь на брёвна, щепки, осколки, вздымая сантиметров тридцать грунта, словно продолжая взрываться по пути.
Настя, не дыша и не моргая, осела на пол с той стороны двери, совсем чуточку обмочившись.
Катя стояла посреди комнаты с вытянутой левой рукой и вытаращенными глазами. Произошедшее не могло быть осознанно её мозгом. Он сопротивлялся реальности произошедшего, пытался найти объяснения, не находил, ломался, клинил и в конце концов сдался, решив, что безопаснее остаться наблюдателем, чем пациентом. Руки затряслись, стало страшно, захотелось заплакать.
«Мама, я домой хочу».
Недалеко от стены гостевого домика в это время проходили два мужика. Того, что был ближе, перемешало вместе с землёй и разбитыми брёвнами и протащило метров десять. Второй, можно сказать, отделался лёгким испугом. Ему посекло руки, которыми он прикрывал голову, да по ногам пару раз прилетело.
– М-мать вашу, что это было? – ошалело произнёс мужик, стряхивая с себя землю и щепки.
В образовавшемся проёме, за оседающей пылью, стояла невысокая девушка с вытянутой ладонью вперед рукой и сияющими голубым огнём глазами. Наэлектризовавшиеся волосы веером разошлись вокруг головы, добавляя образу мистической жути.
– Екатерина Андреевна, – догадался мужик, – это какая же в тебе силища, если ты на территории церкви так буянишь. Не справился, стало быть, отец Феодосий.
Он было сделал несколько шагов в сторону заваленного обломками мужика, но остановился. Ведьма не шевелилась, застыв на месте, словно статуя.
– Я заберу? – он указал на заваленного мужика. – Дюже ты сильно его приложила. Не помер бы.
Катя поняла, что обращаются к ней, опустила руку, медленно переварила услышанное.
«Бли-и-ин! Конкретно его присыпало. Надеюсь, я его не убила». Она подошла к мужику, сбросила с него одно из расщеплённых брёвен. Стали подтягиваться люди. Походя спрашивали друг у друга, что случилось и пожимали плечами. Второй мужик сначала с опаской потоптался на месте, но видя, что ведьма не проявляет агрессию и сама пытается раскопать бедолагу, бросился
