Это уже плохо. Катя помахала им ладошкой.
– Приве-е-е-т! А я здесь гуляла да заблудилась. Не туда свернула, наверное. Пойду я, пока.
«Пока», конечно же, не случилось. Оставалось мило улыбаться и надеяться на лучшее.
– Кто ты?
Не любила Катя такие вопросы. Слишком простые, на которые, однако, можно было дать слишком большое множество ответов. Ладно, исходя из ситуации, ответ должен быть столь же максимально прост.
– Э… Я? Катя. – нет уж, не до такой простоты. – Екатерина Андреевна.
Второй всадник усмехнулся в кулак, отведя взгляд, но поглядывал как-то странно, первый просто улыбнулся.
– Благородная, стало быть? А скажи-ка мне, Екатерина Андреевна, куда это ты такая голожопая гуляла? В лесу-то.
– В смысле? Это платье. Платье-рубашка, очень модное. – она оттянула кармашки на груди, демонстрируя, что это и на самом деле модное платье, а не ночнушка какая-нибудь.
Мужики дружно заржали.
– Да ежели бы моя Агрипина до свадьбы в таком платье ходила, у меня бы, гладишь, жизнь сложилась!
– У тебя бы может и сложилась, у других бы глаза полопались.
– Что сказал?
– А ну цыц! Раскудахтались! – первый всадник поднял руку, призывая успокоиться.
– Платье, говоришь. Специально для прогулок по лесу, я правильно понимаю?
– Нет, конечно, по лесу в таких не ходят. На выход, в гости, дома можно. В основном, на работу ношу.
– Работа? – второй всадник, усмехнувшись, спешился. – Дайка мне ручки, Екатерина Андреевна.
«Что не так? Руки тебе зачем?» Но делать нечего, пришлось протянуть ладошки, которые тут же попали в две настоящие лопаты. Катя с уважением посмотрела на широкие, грубые, словно стальные руки всадника. Краем глаза она заметила, как к ним подтянулись остальные мужики.
– Стоян, да ты глянь. У дочек боярских таких ручек нежных нет, словно шёлк, даже касаться боязно. А кожа, – он провёл тыльной стороной пальцев по плечу Кати, – белая, аж прозрачная, я сквозь неё вены вижу. У моей на грудях такой нет. Что же за работу она такую могла работать?
С этими словами он ткнул пальцем ниже ключицы. Катя инстинктивно отбросила его руку. «Ты мне ещё синяк оставь, придурок».
– У, злая какая, даром, что ободранная.
– Гордая.
– Если гордая, чего такая подратая?
– И срам весь наружу.
– Тощия-а.
«Блин, не мужики, а стая галок каких-то. Вы всё комментировать собрались? Идите, вон, трупы собирайте».
– А глазюки какие, аж горят!
– А, это линзы, – сдуру ляпнула Екатерина Андреевна.
Все переглянулись.
– Линзы. У меня со зрением не очень, вот и ношу. Просто, цвет понравился.
С этими словами она пальцами вынула линзу из правого глаза. На окружающих через линзу уставился
