Афоня. – Про царевен я и мечтать не смел! – оправдывался он, прижимая к себе испуганных детишек-сестрёнок и братишек.
Тут вдруг засверкало что-то в тереме царском. Окна ярким светом стали переливаться. Народ-то вокруг расписного-узорчатого терема царевны хороводами бродил и дивился. А тут, видно, ещё какое-то чудо поспело. Толпой повалил народ в царский терем на новое чудо поглазеть. Друг дружку локтями толкают и даже царя-батюшку оттесняют. Чудо-то каждому посмотреть охота! А когда втиснулись придворные и челядь обратно в зал тронный, так и ахнули. Точно птичка на ветке, сидит, покачивается на огромном светильнике о ста свечах та самая птица – Чудь, Зверь неописуемый, она же Рыбь хвостатая. Глазищами своими огненными сверкает! Чешуя на рыбьем теле и перья на крыльях радужным сиянием переливаются! Сверканьем своим все сто свечей, что горели в царском светильнике, затмевают. И властно зовет эта Чудь хвостатая Афоню:
– Афоня! Эй! Афанасий!!! Поди-ка сюда!
Молнии из-под крыл её бьют об пол, в мелкие искорки разбиваются. Народ в страхе расступился, к стенам дворца в оторопи жмётся. А Афоне что-то уж ничего не страшно стало. Сам он уж столько повидал, что надоело ему бояться.
– Ну, вот он я! Весь тут! Что надо? – отвечает Афоня, подойдя поближе. И чудище произнесло, вернее – торжественно пропело гулким голосом неслыханной красоты:
– Свидетельствую перед всем честным народом, что не виноват Афанасий в исчезновении царевны. А вот в чём повинен Афанасий, так это в похищении у меня перстня моего заветного! В день моего совершеннолетия
мне его батюшка мой подарил! И хранить поручил! Покажи, Афанасий, перстень царю! Да потри камень, чтобы все убедиться могли, что он волшебный! И что чудеса творить моему перстню дело привычное! – обратилось чудище к Афоне.
Афанасий попытался перстень снять, чтобы чудеса во всей красе показать, да и вернуть его чудищу от греха подальше. А перстень словно врос в палец Афони. Не снимается.
Подбежал царь к Афоне и говорит:
– Ладно. Не болтай!!! Три перстень! И скорей чудеса показывай!
Афоня потёр самый яркий камень, украшавший перстень. И появилось облако. Оно уплотнилось и растянулось, вроде как скатерть натянутая, сама собой в воздухе зависшая. А на ней картины нездешней жизни разворачиваться стали, как живые, словно видение дивное. Цветы красивые, огромадные, как деревья, на берегу белой реки. От той реки веяло духом парного молока, и весь тронный зал обволокло тем духом. Вдоль той реки царевна прогуливается. Цветы высоченные распускаются, словно от любопытных глаз царевну закрывают. А в серёдке, видимо, лакомство какое-то лежит. Потому что царевна время от времени туда заглядывает и достаёт оттуда что-то. И этим чем-то угощается к своему явному удовольствию. Хотели все, и Афоня приглядеться, что же такое в цветке упрятано, да только таять стало изображение, а вскоре и вовсе растаяло.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст
