ощутила ностальгию, ту самую, над которой раньше так много смеялась. Я замерла как вкопанная у картины Лепренса. Россия на его картинах была не правдоподобнее, чем в голливудских фильмах, где всё время говорят: «Na zdorovje!», даже природа была какая-то странная, больше похожая на Северную Италию, и деревянный кабак, каких у нас в жизни не было, и пьяные русские, валяющиеся вокруг кабака, на русских не похожие. А всё же я простояла у этой картины минут десять.
Ещё в Стокгольме я полюбила ходить в церковь. Кроме праздничных дней, шведские церкви стояли совсем пустыми, и мне это нравилось. В некоторых по вечерам проводили занятия йогой, уроки шведского, лекции по здоровому питанию, кинопоказы и концерты. Я заходила в каждую церковь, что попадалась мне по пути, но были и любимые. Церковь Фредерика Адольфа на Свеавэген, где похоронен Пальме, и старая церковь в Тэбю, с фреской Альбертуса Пиктора «Смерть, играющая в шахматы». Я садилась на скамейку, закидывала ноги на подставку для Библии и, запрокинув голову, разглядывала росписи на потолке.
– Никогда вас у нас не видела, – сказала мне женщина, подметавшая в церкви.
Я хотела было ответить, что иностранка и совсем недавно в Стокгольме, но, смутившись, выпалила:
– Я русская.
Она посмотрела с любопытством, а потом засмеялась:
– Ничего страшного, бывает. У всех свои недостатки.
– Я атеистка, – осторожно добавила я.
– Бог всем рад, детка. Приходи почаще.
Я вспомнила церковь в Свияжске, где мы были с Феликсом проездом, после акции местных коммунистов в Казани. Я заглянула посмотреть старые иконы и не стала надевать платок и юбку, которые были свалены у входа в большой коробке, потому что церковь показалась мне пустой.
– Ты в божьем храме! – закричала на меня выскочившая из церковной лавки женщина. – Это всё равно что к Путину в трусах прийти!
– Ничего себе у вас сравнения, – удивилась я.
– А что? Бог на небе, Владимир Владимирович на земле. – И, повернувшись к помощнице, крикнула: – А ну, тащи сюда Библию!
– Ой, давайте без агитации, – отмахнулась я.
– Сейчас как огребёшь по башке, – показала она толстенную Библию, – сразу к Богу придёшь.
– А другие пути к Господу имеются? – засмеялась я.
– Да, и он на тебя их скоро нашлёт. Будет у тебя столько несчастий, столько горя, столько всего плохого, что приползёшь к Богу.
Я направилась к выходу, и женщина закричала мне вслед:
– А как тебя зовут?
Сидевший в дверях нищий хрипло зашептал мне:
– Не говори, не говори ей, не говори!
Выйдя из церкви, я выгребла деньги из кармана и, положив в его протянутую ладонь, спросила, почему нельзя было называть своё имя.
– Наша матушка – та ещё ведьма. Я недавно отца Сергия пьяного домой привёз, так она мне сказала: буду свечки за тебя ставить. За упокой. Чтоб ты
