я.
На некоторое время вид господина Грейффа стал задумчивым. Кажется, он понял из‑за чего наше чаепитие столь затянулось. И в результате, едва закончились похвалы в адрес Сабрины, мужчина взял на себя инициативу.
– Мисс Омико Иви.
– Лучше просто мисс Омико, – вставила своё слово я, благо господин Грейфф как раз сделал паузу.
– Мисс Омико, я столь счастлив радушному приёму в доме вашей семьи, что непременно просил бы вас принести свой альбом. Мне хочется оставить в нём несколько тёплых строк об этом дне.
Мужчина говорил вежливо и с достаточным артистизмом, чтобы всё это могло быть принято за чистую монету. Но я поняла, что на самом деле он даёт мне возможность ненадолго сбежать. Так что я благодарно улыбнулась ему и, сделав книксен, поспешила прочь из гостиной.
На выходе я столкнулась с поджидающим меня Марисом. Как мне и думалось, проблему для него составило количество приехавших людей.
– Всей домашней прислуге придётся освободить свои комнаты, – поднимаясь по лестнице, твёрдо шепнула ему я.
– И куда нам переселяться?
– Можно освободить сарай возле дровяника.
– Но мы домашние слуги, мисс! – сурово возмутился Марис, однако я не приняла его аргумента.
– Вы что, хотите предложить, чтобы туда переехала я с сестрой?
На мой ледяной тон Марис недовольно поджал губы, но я хладнокровно продолжила наседать.
– Благодаря этому у нас освободится сразу четыре комнаты.
– Этого всё равно будет недостаточно.
– Значит, пусть гвардейцы встают лагерем во дворе. Полагаю, им привычно жить в палатках.
– Но это же ужас, мисс! Что скажут соседи?
– Проследите, чтобы палатки стояли не сразу напротив ворот, и всё будет хорошо. Ничего лучшего предложить мы всё равно не сможем.
Марис тяжело вздохнул и поспешил внести в организацию заселения мои указания. Я же дошла до своей комнаты и вытащила из ящика стола чистую тетрадь. Никаких альбомов для гостей и поклонников, что обычно вели другие барышни, у меня не имелось. Как-то не бывало в нашем доме ни тех, ни других. Поэтому я быстро вписала на второй лист (открыть первый считалось к несчастью) пару положительных отзывов и смело спустилась на первый этаж. Правда, к гостям не сразу пошла. В холле я сперва подошла к окну и потёрла ладонью лоб, как если бы у меня сильно разболелась голова.
***
Голос сестры заставил меня оторваться от тетради, где красовалась очень и очень приятная стихотворная запись.
Забыв про чин и этикет,
Пишу – улыбка ваша греет.
Пусть же бумага не истлеет
И слова эти сохранит.
Как дорог алой розы цвет,
Милы мне дни наших бесед.
Ор.Г.
