и отложила стакан.
– Что с вами, госпожа? – заладила горничная. Мне надоело кудахтанье обеих, и я молча показала им бумагу с вензелем. Дракон с мечом в пасти умел производить неизгладимое впечатление. Обе замолчали, словно по приказу или благодаря наложенному заклятию.
Сбежавшиеся на шум остальные слуги жались у входа в гостиную. Я кожей чувствовала их жалостливые взгляды, слышала слезливые вдохи.
– Я только переоденусь…
Все испуганно отшатнулись от меня, будто от заразной.
– Вам помочь, госпожа? – Голосок Трении еле слышно дрожал, но я была благодарна ей за предложение. Неприятно ощущать себя похороненной заживо и обречённой. За собственную жизнь стоило побороться!
«В конце концов, – утешалась я, – как и планировала, покину навсегда этот дом. И никто не сможет заставить снова сюда вернуться!»
Переодеваясь в тёмно-синее платье, которое по моему приказанию, Трения выудила из недр шкафа, лихорадочно старалась привести мысли в порядок. Что мне говорить, я знала, осталось только не испортить первое впечатление, начав лепетать малопонятные фразы первому встречному служащему Министерства.
– Ну, как я выгляжу? – спросила я Трению, окинув себя в зеркале придирчивым взглядом. Мой внешний вид должен говорить, что я скромная и серьёзная особа. Иначе, как заставить безопасников поверить в то, что Эдриксы не пали жертвами моего коварства и безудержной похоти. Словно отвечая на мысленно заданный вопрос, служанка с сомнением произнесла:
– Как статс-дама. Или почтенная вдова…
Я вздрогнула, и это не осталось незамеченным.
– Простите, госпожа, – залилась слезами Трения, упав на колени. – Я сболтнула ужасную глупость. Хотела сказать, что наряд такой строгий и закрытый, будто вы не привлекательная молодая женщина, которая замужем за молодым и воспитанным господином, а ни на что не надеющаяся старая дева. Простите ещё раз. Я говорю глупости от нервов.
Стало быть, не прогадала. Именно такое впечатление я и желала произвести на сотрудников Ока. Жертвы, а не соблазнительницы.
Впрочем, Трения преувеличила. Платье и вправду делало меня старше. Но тёмно-синий, почти чёрный, цвет, выгодно оттенял белизну кожи и подчёркивал пепельный оттенок забранных в пучок волос. Словом, выглядела я в меру несчастной и хрупкой. То, что и было нужно.
Я легко и быстро спустилась по лестнице, сжав в руке маленькую сумочку, в которую положила подарок-сюрприз из родительского дома и три сахарные карамельки, захваченные по рассеянности из вазочки в спальне наверху. Страх покинул сердце, чувство близкой свободы пьянило и окрыляло.
Не глядя на так и застывших в прихожей слуг, я молча взяла поданную горничной тёмную шляпку с вуалью и, не оглядываясь, вышла в ночь.
Сидя в экипаже, который вёз навстречу судьбе и испытаниям, я нанесла на запястья и шею капельки духов из стеклянного флакона цвета аметиста. И всю оставшуюся дорогу бездумно смотрела в
