позволяют Пруссии оставаться в сомнительном положении, в котором она находится. С одной стороны, российский император, соединенный с королем связью личного дружества, предлагает Пруссии, в сей решительный час, опору своего могущества и выгоды своего союза; с другой – Е. В. император французов по-прежнему отвергает союзника, пожертвовавшего собой за его дело, и презрительно отказывается объяснить причины своего молчания». Затем – при изложении самовластных поступков Наполеона сказано, что «Франция воспользовалась ненавистными предлогами для разрушения в самом основании государственного и частного благосостояния Пруссии. С этого времени (со времени Тильзитского договора) поступали с ней, как с завоеванной страной… Король страдал, сочувствуя бедствиям, обременявшим его подданных, Он надеялся снисхождением и всевозможными жертвами утолить злобу, которой не знал причины, но чувствовал пагубные последствия. Он утешал себя мыслью облегчить участь своих подданных, исполняя в точности свои обязательства в отношении Франции и избегая тщательно всего, могущего подать подозрение Наполеону. С чрезвычайными, неслыханными усилиями Пруссия уплатила две трети контрибуции и готовилась внести остальную треть, когда возникло несогласие между Францией и Россией; огромные приготовления обеих держав не позволяли сомневаться в том, что пламя войны грозило северу Европы. Король, постоянно стремившийся к сохранению во что бы то ни стало народной самобытности, судя о будущем по прошлому, полагал, что он должен был всего опасаться со стороны Франции. Он пожертвовал своими сердечными чувствами и заключил союзный трактат с французским правительством».
Этот договор, на основании которого Пруссия выставила условленный корпус против России и наполнила запасами складочные пункты французской армии, был недостойно нарушен как Наполеоном, так и его войсками.
«Между тем как Пруссия истощала последние свои средства для поставки в магазины определенного количества запасов, французские армии довольствовались насчет жителей. Надлежало, в одно и то же время, исполнять условия договора и удовлетворять требования войск. Последнее имущество жителей было насильно расхищено, и Пруссия лишилась более 70 000 лошадей и 20 000 повозок».
Наполеон не только заставил прусское правительство несогласно с заключенными условиями продовольствовать французские гарнизоны крепостей на Одере, но занял самопроизвольно крепости Пиллау и Шпандау.
«В конце 1812 года Пруссия уплатила и поставила различных припасов французскому правительству на сумму, превышавшую условленный долг 94 миллионами франков. Король просил, чтобы ему была возвращена, до окончательной поверки счетов, хотя бы часть этой суммы, не отвечая за последствия в случае отказа. Но все его представления остались без ответа.
Король, видя часть своих владений занятой, а остальную – угрожаемой чужеземными войсками, нашелся в необходимости усилить свою армию, и, так как обыкновенные средства оказались к тому недостаточны, то были вызваны все, желавшие стать под его знамена. Это воззвание побудило многих берлинских жителей
