власти предоставили Килкаллену двух сопровождающих, чтобы те присматривали за ним, но им скоро наскучило кружить по горам туда-сюда.
Они сказали: «Ладно, пожалуй, мы вернемся в Бадунг. Звони, если что-то понадобится, и мы сами будем наведываться к тебе раз в неделю». Так рассказывал мне Килкаллен.
Как только они ушли, изменилась и манера местных жителей держаться с ним. До того момента он получал весьма предсказуемые ответы. «Люди вели себя приветливо и по-доброму и охотно отвечали на мои расспросы о том, предыдущем, восстании, уже ставшим историей», – вспоминал позже Килкаллен. Но как-то вечером, когда он один сидел на крыльце своего домика, четверо молодых людей – один с кейсом, а остальные с длинными ножами – прокрались к деревню и пришли к нему. Двое были из местных, а двое других были арабами. По прибытии арабы начали его расспрашивать. Почему он заинтересовался Дарул Исламом? Почему бы ему было просто не отправиться в библиотеку? И сколько раз он приезжал к ним раньше?
В кейсе оказалась гитара (ножи к тому моменту уже были спрятаны), и самый молодой из них достал ее и предложил остальным спеть. Первая серия вопросов оказалась довольно прямолинейной, но по мере приближения ночи вопросы арабов становились все более напряженными. Что он думал об Израиле? Нравились ли ему Соединенные Штаты? И почему они не смогли отстоять права мусульман на Балканах, где бесчинствовали сербы-христиане?
Первоначально все эти вопросы привели Килкаллена в замешательство, показавшись совершенно не к месту, но позже, уже той же ночью, местные жители начали постепенно открываться ему. Они признались ему, что все прежние их ответы были неправдой. Все на самом деле случилось совсем не так, и сейчас они готовы были поделиться подлинной историей.
Выяснилось, что Килкаллен оказался в эпицентре действующего повстанческого движения. Оно десятилетиями никак не проявляло себя, но проблемы, когда-то породившие само движение, вновь становились актуальными. «Ребята из Дарул Ислама говорили мне: "Нас продолжают угнетать. Наша религиозная свобода попирается диктатором Сухарто, поэтому наше движение продолжает действовать"». Но повстанческое движение нельзя понять (или победить) через обычное противостояние двух военных сил, наводящих оружие друг на друга. Его суть может быть понята только посредством погружения в области гораздо более трудные и неоднозначные – в местные политические распри.
Любопытным мне показалось и присутствие арабов. В то же самое время, когда в Индонезии вновь поднималась повстанческая волна Дарул Ислама, Аль-Каида старалась вовлечь и это и другие повстанческие движения в горизонт разгорающейся глобальной войны. «Во время моей первой поездки, – рассказывал мне Килкаллен, – движение Дарул Ислама как раз определялось с тем, объединяться ли с Аль-Каидой в порыве глобального джихада или же продолжать в том же духе местного сепаратизма».
Килкаллен пришел к выводу, что глобальный джихад вместо
