от нетерпения. Я прижал уши и приник к земле. Я еще не умел охотиться, но мое тело само знало, что нужно делать. Не выдержав долгого напряжения, я подскочил на месте, не успев прыгнуть, и пучеглазка с издевательским кваканьем, напоминающим хохот, широкими прыжками ускакала в высокую, сырую после ночи, траву.
Я не очень понял, почему она не захотела со мной поиграть, но спросить уже было не у кого. Далекое "трррррььь" раздавалось еле слышно.
– Противная пучеглазка! – обиделся я и стал будить своих братьев и сестер, легонько покусывая их за кончики ушей или хвостиков. Некоторых я бил коротким ударом лапки по носу, конечно без когтей, ведь я приглашал их к игре и не хотел сделать им больно.
Постепенно ворох тел рассЫпался, и мы затеяли между собой шутливую потасовку. Мама еще не пришла, а нам хотелось согреться и перетерпеть голод до ее прихода. Девчонки сразу завопили, что им не дали даже привести себя в порядок, а молчаливые пацаны дубасили друг друга, нанося удары справа, и слева, переворачиваясь на спину и брыкая задними лапками прямо по мордочке нависающего над ним собрата. Это была очень веселая игра. Мы называли ее "Шурум-бурум". Так мы коротали время до прихода мамы.
…Вот, наконец, трава раздвинулась, и мама изящной рысью подбежала к нам. Быстро обнюхав нас, пересчитав по головам и наскоро лизнув каждого куда получилось, она устало плюхнулась на бок и подставила нам свое еще влажное, пахнущее мокрой травой и молоком брюшко. Волшебные бугорки были снова полны сладким густым молоком.
Мы резко прекратили потасовку и, после недолгой возни с распределением бугорков между голодными, волнительно принюхивающимися носиками, присосались, и, громко чмокая и зажмуриваясь от удовольствия, быстро и настойчиво работая лапками, стали пить, пить, пить…
…Дааааа… Даже сейчас, спустя два года, я отчетливо помню эти моменты счастья единения с матерью и через нее со всеми братьями и сестрами. Мы работали, как единый организм и наши сердца стучали в такт друг другу…
…Пока мы жадно насыщали свои желудки, Ма дремала, утомленная охотой. Ей тоже нужно было восстанавливать свои силы, потраченные на долгих поиск и ловлю добычи. Мы не знали, кого она смогла поймать сегодня и насколько ее насытила эта добыча. Для нас было главным, что она вернулась и ее бугорки вновь волшебным образом снова и снова наполнились едой.
Я заметил, что теперь бугорков хватает всем нам, никто не ползает по нашим головам и не плачет от голода. Даже мне всегда находился свободный бугорок и меня никто не отпихивал от маминого живота.
Тогда я не задавался вопросом "почему так?", меня это не волновало и не заботило. Я не понимал, что так бывает, когда от недостатка пищи или по другим причинам кто-то из твоих братьев или сестер уходит из Мира живых.
Ма часто рассказывала нам сказки про Радугу, которая иногда появлялась в небе. Она почти всегда бывала после дождя, который Ма называла "Слезами Предков", когда на небо выходил прогуляться Огненный Кот. Тогда мы и видели эту Радугу. Ма всегда говорила, чтобы мы обязательно полюбовались ею, потому,
