style="font-size:15px;"> У Даши очередной кусок печенья едва не застрял в горле. Она обалдело уставилась на Лакшина и только спустя несколько секунд нашлась, что сказать:
– Ты там совсем перегрелся? Почему я должна тебя кусать?
– Ну как же? – выдохнул Лакшин, проговорил размеренно и чётко: – Яд «чёрной вдовы» убивает за час, яд чёрной мамбы – за двадцать минут. А твой, думаю, и за пять вполне справится. А мне проще сдохнуть, чем ещё пару часов вот в этом скакать. Да-аш!
Внезапно цепкий ехидный взгляд словно чуть-чуть затуманился, подёрнулся томной поволокой, стал мягким и масляным. Интонации тоже изменились, опять в них появились вязкие, певучие нотки.
– Ну дава-ай, ну-у. Куда ты предпочитаешь? В шею. – Лакшин, не отодвигаясь от диванной спинки, наклонил голову к противоположному плечу, провёл по шее указательным пальцем, остановился возле родинки, будто знал, что у Даши вечно за неё взгляд цепляется. – Или, может, ухо. А? – И теперь уже провёл по его краю, сверху-вниз, на мгновения сжал мочку.
Даша, застыв, следила за его рукой, взглядом скользила по прочерченным линиям. Ещё и родинка эта.
Да что ж такое?! Почему её так заворожило это зрелище? Она даже почти почувствовала под подушечками пальцев вместо шершавой бугристой твёрдости печенья тепло и бархатистость живой кожи. А ещё у неё, кажется, рот приоткрылся.
Короче, выглядит Даша сейчас полной идиоткой.
Она мотнула головой, избавляясь от наваждения, сглотнула – остатки печеньки, само собой – прочистила горло, прежде чем снисходительно фыркнуть и сказать:
– Извини. Ничем помочь не смогу. На примитивные формы жизни мой яд не действует.
– Ну а вдруг сработает, а? – по Лакшинским губам блуждала тень нахальной улыбки, пряталась в уголках, поблёскивала в глазах. – Ну, Да-аш!
И как у него так получается? Бархатные интонации, медленные, плавные движения, взгляд удава. Любая девушка только посмотрит и больше глаз отвести не сможет. Да таких и правда только внутри костюмов держать, в масках, которые раз в пять больше головы, чтобы не видно и почти не слышно.
– Всё, поднимайся, пошли. Пятнадцать минут прошло.
– Уже? – Лакшин страдальчески сморщился. – Не может быть! У меня сил нет. Мне не встать.
Даша хмыкнула, направилась к двери.
– Ну стой, стой! – завопил Лакшин. – Куда ты? А молнию застегнуть. Я сам не смогу.
Пришлось возвращаться. Лакшин нарочито тяжело вздыхал и обречённо постанывал, пока надевал большую голову и натягивал перчатки, а Даша реально радовалась, что для неё всё ограничилось косынкой и рубашкой-поло. В следующий раз, если он случится, надо у Ульяны подробней расспрашивать, что предстоит, чтобы тоже не очутиться внутри такого вот Лунтика. Но в принципе всё справедливо: она-то по-честному согласилась подругу выручить, а Лакшин – наверняка же! – сам напросился, чтобы к понравившейся девушке подкатывать. Вот теперь пусть подвиги и совершает, а Даша потом, так и быть, подруге об этом расскажет.
Следующие
