на что не способны повлиять, и, значит, он – идеальный кандидат на роль громоотвода. Большего я все равно не захочу, в качестве мужа Ян был мне в корне не интересен, так что его жена могла и дальше спать спокойно, а заплыть за буйки нас заставила обоюдная потребность в духовной близости, по сути являющаяся органичным дополнением к близости физической, но по ряду обстоятельств доселе представлявшая для меня непозволительную роскошь.
Впрочем, если отбросить всю эту риторику, тем вечером мне нужно было просто дать Агапову уйти, но у меня элементарно не хватило духу вовремя предотвратить крушение устоявшейся схемы взаимодействия с мужчинами. Произошло это не потому, что я испытывала к «Хитмену» нечто большее, чем привязанность, не потому, что на фоне моих прочих увлечений Ян был по-настоящему особенным благодаря звездному статусу и проистекающей из него бешеной популярности, не потому что меня возбуждали общие секреты и не потому что я надеялась извлечь из этого романа материальную выгоду. Я бы ни за какие коврижки не променяла свою выстраданную свободу на донельзя туманные перспективы, я годами шла к независимости, и сейчас наконец-то почувствовала себя полноправной хозяйкой судьбы, но где-то глубоко внутри и поныне жила так и оставшаяся нереализованной мечта о женском счастье. Правда, моя персональная концепция счастья не вписывалась в традиционный сценарий, я не гналась за «штанами в доме», и уж тем более не была готова приносить себя в жертву ради того, чтобы вышеупомянутые «штаны» не прибились к чужому очагу, однако, я подспудно стремилась к искренности, а не находя ее, довольствовалась жалким эрзацем. Частично я была виновата в этом сама, когда четко обозначала личное пространство, но в случае с Яном многократно отточенная на десятках его предшественниках тактика дала спонтанный сбой, хотя ничего, что называется, не предвещало беды. Завороженная его пронзительной, надрывной откровенностью, я потянулась к нему, как изнемогающий от жажды путник жадно тянется к источнику живительной влаги, и на миг забыла о необходимости поддерживать свои гарнизоны в боеспособном состоянии. Я так и не ответила для себя на вопрос, почему Агапов осознанно пошел на риск и неосторожно посвятил меня в свою тайну, но это непостижимое, и оттого вдвойне бесценное доверие перевернуло мой привычный мир. Из любовницы, сексуального партнера, объекта вожделения я превратилась в друга, рядом с которым можно снять приросшую к лицу маску, так неужели я бы посмела отвергнуть человека, каким-то чудом разглядевшего во мне не только циничную стерву с волевым характером и четкими приоритетами, но и родственную душу? Я чересчур хорошо знала, что такое предательство и как долго потом рубцуются раны, вероломно нанесенные тебе в ту минуту, когда ты слишком беспомощен и слаб, чтобы дать достойный отпор.
Сказать честно, я совсем не рвалась в Лас-Вегас, но не смогла отказать настойчивым просьбам Яна и под нажимом всё-таки дала согласие на это крайне авантюрное предприятие. Я надеялась,
