головой, несломленный и непобежденный, и я сумела отпустить его вопреки непреодолимому желанию рвануться вслед за ним вниз по лестнице, догнать в районе первого этажа и уйти навстречу неизвестности, безжалостно сжигая за собой мосты. Я знала, что мы оба поступили единственно правильным образом, и наше сегодняшнее самопожертвование обязательно окупится сторицей, но я не представляла, как прожить полтора года в черно-белом мире, населенном бездушными манекенами, столько лет подряд успешно притворявшимися моими любящими родителями. У меня было такое ощущение, словно я осталась одна против целой вселенной, и для того, чтобы выстоять под натиском общественного мнения, мне придется вытравливать остатки подростковой наивности и прямо с этого момента резко повзрослеть. Эйнар назвал меня своей невестой, он четко обозначил свои дальнейшие планы относительно нашего совместного будущего, и я не могла обмануть его доверия – фактически на меня возлагалась миссия хранителя нашей любви, и врученный мне факел никогда не должен был погаснуть. Нас разделяла вечность, но как бы не удивительно это звучало, мы с Эйнаром стали многократно ближе, мы будто проросли друг в друга, сплелись ветвями и превратились в единый организм с одним сердцем на двоих. Мне еще не доводилось испытывать такие сильные чувства, и я была сметена обрушившимся на меня эмоциональным шквалом, электрический ток всеобъемлющей любви стремительно бежал по проводам оголенных нервов, а мои дрожащие губы шептали нерушимую клятву верности, которую я непременно собиралась сдержать.
– Рина, иди домой! – осторожно прикоснулся к моему плечу отец, – хватит стоять на сквозняке, простынешь.
– Оставь меня в покое! – судорожно дернулась я, и едва не сползла по стенке от внезапного приступа головокружения. В глазах потемнело, к горлу подкатил тошнотворный комок, а затылок пронзила острая, стреляющая боль. Я сжала разламывающиеся виски ладонями, сглотнула скопившуюся во рту слюну и попыталась глубоко вдохнуть, но все тело будто налилось свинцовой тяжестью и категорически отказалось повиноваться поступающим из мозга сигналам. Подъездные стены плыли в зыбком мареве, а плафон на потолке распространял ослепительно белый свет, проникающий под своды черепа и выжигающий беззащитный разум. Я летела сквозь мутную пелену, окутывающую мое сознание плотным коконом, но в конце тоннеля меня ждал лишь кромешный мрак, и я камнем рухнула в пропасть, на дне которой влачила свои темные воды река забвения.
Я пришла в себе уже в своей комнате: вокруг меня суетились родители, а на заднем фоне хаотично металась рыжим метеором Симка. Я с трудом разлепила непослушные веки, окинула безразличным взглядом знакомую обстановку и к вящему ужасу подбежавшей ко мне со стаканом воды мамы снова закрыла глаза. Но погрузиться в спасительное полузабытье мне, увы, больше не удалось. Вскоре выяснилось, что напуганные родители вызвали неотложку, и по мою душу экстренно прибыла врачебная бригада. Желания сотрудничать с медиками и отвечать на вопросы я принципиально не пожелала и в итоге мстительно наблюдала, как мама отдувается в одиночку. После укола меня заметно
