тоже встал рано. Приятно смотреть, как с каждым посланием он закипает все больше. «Мне тошно видеть твои вещи в доме. Я сложил их в мусорные пакеты и вынес в гараж. Можешь забрать их, когда хочешь, только не заходи в дом».
«Дом теперь его», – думаю я, но, как ни странно, эта мысль меня совершенно не тревожит. Сколько лет я ухаживала за этим домом, мыла его и ремонтировала, расширяла подвал и надстраивала чердак, а потом взяла и отдала его Акселю. Разумеется, при условии, что он полностью перейдет девочкам и что Аксель не может заложить ни единого гвоздя в доме без разрешения дочерей. И тем не менее.
Стоит человеку достаточно долго сохранять спокойствие и пассивность, все начинает происходить само собой. Вот и очередное сообщение от Акселя, хотя он, скорее всего, тоже сейчас на работе. Словно червь, выползающий из-под земли на свет, вдруг показывается затаившаяся угроза: «Вчера звонила Ида и спрашивала, поедем ли мы летом на Валер [3]».
В переводе на человеческий язык это означает: «Мы должны поговорить с девочками, рассказать им о том, что произошло. Если ты не возьмешь инициативу в свои руки, это сделаю я. И тогда они услышат мою версию первой».
Я по-прежнему не отвечаю. Давай, Аксель, не тяни, рассказывай свою версию. Как ни крути, виновна все равно я.
Тут вступает Туре:
«Рано или поздно тебе придется отвечать, говорить, действовать. А когда придет твой черед рассказывать о случившемся, какова будет твоя версия? Окончательная версия?»
Туре продолжает трещать в своей фирменной манере, предлагая одну подсказку за другой:
«Ты скажешь, что завела любовника, потому что Аксель тебя не замечал? Что ты изменила ему, потому что Аксель помешался на беговых лыжах? Или что ты ввязалась в отношения с Бьёрном, потому что видела в его взгляде отражение себя двадцатидвухлетней? Потому что боишься смерти, потому что нам дана лишь одна жизнь, и стоит ли ее тратить на…»
А ну, цыц.
«Или потому, что тебя просто все достало. Многим знакомо это чувство, однако ты считаешь, что у тебя особый случай. Я ничего не забыл?»
Я молчу, и Туре продолжает:
«Вам с Акселем было хорошо вместе, не так ли? Помнишь тот летний день, когда дети играли в саду и бегали по кварталу, а вы убирали на кухне, было тепло, на тебе лишь короткое платье, ты сняла белье и села на кухонный стол, одного вида твоих загорелых бедер для Акселя было тогда достаточно, и спустя мгновение он уже был в тебе. Вы стояли посреди кухни, за дверью были дети, соседи, кто угодно мог зайти в любой момент, а если кто-то бы и застукал вас на горячем, это лишь сделало бы вас еще более привлекательными в их глазах, ведь можно только позавидовать молодой паре, занимающейся сексом, стоя посреди кухни, пока дети играют на улице. Вы бросили немытую посуду и отправились в спальню, чтобы проделать это снова. Вспомни себя в своей прошлой жизни, когда ты все воспринимала как должное. Разве тогда ты была недовольна?»
Да, я была довольна. Но я ничего не воспринимала как должное, совсем наоборот. Как бы
Валер (
